— Может, возьмете меня с собой?
— Куда, дурень, я тебя возьму? Я сам не знаю куда еду и где жить буду. И денег, жалование тебе платить, у меня нет.
— Так мне и не надо, пока с вами буду, авось еду мне купите, а как куда приедем, так я и сам прокормлюсь. Либо в должность пойду, либо при вас буду, коли вы должность сыщите. А в дороге от меня завсегда польза будет. Вы ж знаете, экселенц, от меня польза завсегда есть.
Сыч говорил, заметно волнуясь, уговаривал, он боялся, что Волков его не возьмет.
— Зачем тебе со мной, Сыч? — спросил солдат. — Ты ловкач еще тот, ты и без меня должность найдешь.
— Добрый вы и честный, — сказал Фридрих Ламме. — Таких, как вы, мало.
Волков понял, что он врет или привирает:
— Правду говори, Сыч, а то не возьму.
— Ну, раз так, то скажу, — Сыч заговорил заметно иначе, серьезно, обдуманно, — люди говорят, что вы не просты, что вы птица большого полета, с такой птицей и другим легко взлететь будет. И я думаю, что тут людишки обычно дураки, а тут-то они правы будут.
— Что ты несешь, говори, что удумал, — опять не поверил ему солдат.
— Раз так, ладно, скажу. Монах надысь с Агнес, этой блажной, разговаривали, а я на лавке спал, ну, как спал, дремал, так вот, блажная наша и говорит, господин наш, птица большого полета, так и сказала, — уточнил Сыч. — Большого полета, и здесь свой путь только начинает. Вот я и думаю, может, мне с вами полететь.
— Дурак ты, Сыч, — вдруг засмеялся солдат, — девчонке косоглазой поверил. Птица… Чушь глупая.
— Так ей все верят, экселенц, даже вы. А раз чушь, то что вам бояться. Погоните меня потом. Ну, так берете меня?
— Жалования не будет, только корм, — сказал Волков, заканчивая разговор.
— И то добро, пока я на это согласен, — Сыч поклонился.
— О, согласен он, — съязвил солдат и тут же увидал монаха.
Он нес секиру, копье, алебарду и еще какие-то вещи в телегу. И главное, он положил свою большую книгу в телегу. Волков позвал его к себе, брат Ипполит быстро положил все остальные вещи в телегу и поспешил к солдату.
— Я уезжаю, — сказал Волков.
— Да, господин, я знаю. Ёган сказал вещи в телегу снести. Я помогаю.
— Помог ты мне, монах, хотел спасибо тебе сказать на прощанье. А книгу ты мне что даришь что ли?
— Книгу? На прощанье? — брат Ипполит замялся. — Господин, я прощаться-то не желаю.
— Ты что монах, никак с нами собрался? — на правах хозяина спросил Сыч. — А монастырь свой бросишь, что ли? В расстриги подашься?
— Зачем в расстриги, я благословение от аббата получил. Благословил он меня на путь с господином коннетаблем.
— И куда это ты собрался с господином коннетаблем, если он сам не знает куда поедет? — допытывался Сыч.
Волков стоял в растерянности.
— Почему же не знает, знает он, он к…
— Помолчи, — прервал монаха солдат, — так, что ты говоришь, настоятель тебя благословил со мной ехать?
— Благословил, — кивнул монашек, — даже книгу разрешил из библиотеки забрать.
— И велел, наверное, писать ему обо мне.
— Да, велел каждый месяц писать о вас ему, — ничуть не смущаясь, отвечал брат Ипполит. — С кем встречались, что делали.
— Соглядатаем, значит, едешь, — сказал Сыч.
— Наверное, — честно отвечал монах, не понимая смысла этого слова.
— Вот нужен он нам такой, экселенц? — спрашивал Сыч. — Лишнее брюхо.
— Да пусть едет, — сказал Волков. Он подумал, усмехаясь про себя, что раз не дали ему рыцарского достоинства, так хоть пусть свита будет как у него как у благородного, тем более, что кроме прокорма тратиться на нее не нужно. Он еще раз усмехнулся. Оброс он здесь и вещами, и людьми.
⠀⠀
— Сержант едет, — закричал со стены один из дворовых мальчишек.
Ёган бросил таскать вещи, не поленился, полез на стену с дворовыми людьми и уже оттуда заорал радостно:
— Он Франческу поймал.
— Франчкску поймали, — задорно подхватили мальчишки на стене. — Поймали ее. Везут, везут убийцу.
— Поймал, значит, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего служанке госпожи Ядвиги, произнес Сыч.
Он покосился на Волкова, но тот ничего не сказал, стоял посереди двора, ждал, когда сержант привезет Франческу. И тот вскоре привез ее. Сержант ничего не знал о том, что натворила служанка.
— И ведать не ведал, — рассказывал он, — я от реки ехал, туда следы вели лошадей, и вижу конный нам на встречу. Нас увидал и в лес поворотил. Ну, я и думаю, гляну, кто там с нами видится, не желает. Заехали в лес, а там эта… — он указал на Франческу плетью, — в кустах прячется.