Перегрузка наших судов отчасти происходила еще не только от того, что на них без толку было понаставлено чересчур много "убийственных" по своим названиям приборов, вовсе не использованных в бою, но еще и потому, что эскадра должна была везти с собой массу всевозможных предметов и запасов, легко воспламеняющихся; в походе, конечно, удобно и хорошо было иметь их под рукою, но в бою ничего, кроме вреда, они с собой не принесли и дали только пищу для возникновения на корабле пожаров, которые вызывали смятение, сумятицу и лишние жертвы. Японцы же, будучи почти у себя дома, заранее сбросили со своих судов весь легко воспламеняющийся комфорт, но взяли с собой достаточный запас и хорошего угля, и боевых снарядов.
Нашей эскадре надо было сделать то же самое, но Рожественский слишком понадеялся на видимую мощность своей эскадры, понадеялся на то, что Японцы "не посмеют" напасть на нее, и решил оставить на ней все дерево, всю легко воспламеняющуюся обстановку корабельного жилья. Это была одна из крупных ошибок Рожественского, за которую и его эскадра, и вся Россия жестоко поплатились: в бою наш флот прежде всего был сожжен Японцами[123]… Значительная часть рабочих сил нашей эскадры была отвлечена от дела непрерывным тушением пожаров, которые производили на команду еще и неблагоприятное моральное воздействие…
Доля вины в перевертывании броненосцев в бою могла падать отчасти также на трюмных и старших механиков. Возникает вопрос, "хорошо ли они следили за распределением тяжести угля на броненосцах, полными ли они держали междудонные пространства, и наконец (это уже не дело механиков) задраены ли были в нужное время полупортики у 3-дюймовых орудий. Этот вопрос ставит один из наших товарищей, близко знающих это дело. Он отмечает затем, что в своей "исповеди"[124] Небогатов приписывал перевертывание броненосцев также и влиянию пожаров. Этому товарищу известно далее, что "броненосец "Орел" имел в бою на верхней и батарейной палубах до 80 тонн заплеснутой туда воды (понятно, со свободным уровнем), и остался цел, а "Бородино" и "Александр ІІІ-й" перевернулись". К этому он добавляет, что "в Кронштадте на пробах броненосцы типа "Бородино" при положении руля на борт кренились на 7–8°. Прибавим сюда возможность неправильного распределения тяжести угля, возможность стояния воды в междудонном пространстве со свободной поверхностью; прибавим сюда еще крен, вызванный пробоиной, медленное заполнение водою отсека, парализующего это бедствие, а в худшем случае — негерметичность переборок или даже и неправильное, второпях сделанное, заполнение водой не того отсека, который следовало бы заполнить; просуммируем несчастное, случайное совпадение всех этих фатальных "возможностей", получается крен в 15–16°, и перевертывание готово"…
При разборе дела Небогатова на суде в ноябре 1906 г. лейтенант Шамшев рассказывал, что в бою 14 мая 1905 г. броненосец, "Орел" два раза ложился на бок подобно однотипному с ним "Бородино" и перевернулся бы непременно также, как и он, если бы у трюмных механиков и у команды его не было опыта в борьбе с водой: затопление, которому перед отходом из России "Орел" подвергся на рейде в Кронштадте научило их, как бороться с большим креном (см. "Новое Время", 1906 г. № 11.032).
Сильным ветром на прямом ходу в океане "Суворов" наклоняло на бок градуса на три; так с этим наклоном он иногда и шел в пути. Из новых броненосцев на зыби и на ветру в походе лучше всех держался[125] "Бородино".
"Суворов" в бою 14 мая затонул правым боком вверх. "Ослябя", "Александр ІІІ-й" и "Бородино", все опрокинулись перед тем, как затонуть. Перед битвой каждый из новых броненосцев имел перегрузку до 1800 тонн (около 115.000 пуд.). Одни шлюпки на этих броненосцах весили около 100 тонн и помещались на высоте 40 фут. над ватерлинией. Это уменьшало высоту метацентра, примерно, на 4 дюйма. Дальнейшее уменьшение этой критической высоты происходило во время боя непрерывно, вследствие расхода угля (до 200 тонн) и расхода снарядов (до 180 тонн), т. к. этот груз брали со дна броненосца. Дальнейшее уменьшение этой высоты делала вода, вливающаяся через пробоины над ватерлинией, а также и вода из пожарных рукавов, которую качали для тушения пожаров, и которая через пробоины в палубе лилась вниз и собирались на батарейной палубе. Какое влияние на крен судна имеет вода, выбрасываемая пожарными рукавами, показывает следующий пример: "Когда "Орел" 14 мая вечером прекратил огонь, он имел крен в 10°; но когда выкачали воду, набежавшую на батарейную палубу, крен уменьшился до 6 градусов"[126].
123
Вопреки распоряжениям Рожественского, по своей инициативе, сбросили с кораблей большую часть дерева весь отряд Небогатова, затем броненосцы "Нахимов" и "Орел"; они меньше в горели.