После смерти Рузвельта в 1945 году она наконец смогла оставить должность, хотя президент Трумэн приглашал ее работать в Комиссии гражданской службы. Вместо того чтобы писать мемуары, как ей предлагали, она написала книгу о Рузвельте. Эта книга пользовалась огромным успехом, но автобиографических деталей в ней довольно мало.
Лишь под конец жизни Перкинс узнала, что такое покой. В 1957 году молодой специалист по экономике труда пригласил ее преподавать в Корнеллском университете. За это она получала около десяти тысяч долларов в год — немногим больше, чем за несколько десятков лет до этого в Комиссии по делам промышленности штата Нью-Йорк, но ей нужны были деньги, чтобы оплачивать психиатрическое лечение дочери.
На первых порах она жила в гостинице, а потом ей предложили маленькую комнату в Теллурайд-хаусе — что-то вроде общежития для самых одаренных студентов. Она с восторгом приняла предложение. «Я себя чувствовала как невеста в брачную ночь!»{54} — рассказывала она друзьям. Френсис пила виски со студентами и не возражала, когда они по ночам включали музыку{55}. Каждый понедельник она ходила на собрания, хотя сама выступала редко. Она подарила своим студентам книгу Бальтасара Грасиана «Наука благоразумия»[17] — трактат XVII века испанского священника-иезуита о том, как сохранить цельность натуры, попав во власть. Фрэнсис Перкинс сдружилась с Аланом Блумом, молодым профессором, который впоследствии стал знаменит благодаря своей книге The Closing of the American Mind («Бездумное поколение»). Некоторые студенты не могли понять, как эта милая тихая старушка могла сыграть столь важную роль в истории.
Перкинс не любила самолеты и ездила на автобусе, одна, без сопровождения, иногда делая по четыре-пять пересадок, чтобы успеть на лекцию. Она постаралась уничтожить некоторые свои бумаги, надеясь сбить со следа будущих биографов. У нее в сумочке всегда находилась копия ее завещания, чтобы, если умрет в дороге, «не причинить никому неудобств»{56}. Фрэнсис Перкинс умерла в одиночестве в больнице 14 мая 1965 года в возрасте 85 лет. Гроб несли несколько студентов из Теллурайд-хауса, в том числе Пол Вулфовиц[18], который впоследствии занимал высокие государственные посты при Рейгане и Буше. Священник зачитал на похоронах те же строки, «Будьте тверды…», из Первого послания к коринфянам, которое сама Фрэнсис читала более 60 лет тому назад, заканчивая колледж Маунт-Холиок.
На фотографии в выпускном альбоме это миниатюрная, симпатичная, почти неприметная девушка. Трудно было предположить, что она сможет вынести столько трудностей: душевные заболевания мужа и дочери, мучительное положение одинокой женщины в мире, где все в руках мужчин, десятки лет политических баталий и критики в прессе.
Но непросто было и представить, каких вершин она достигнет, преодолевая эти трудности. Фрэнсис Перкинс в раннем возрасте встретила лицом к лицу свои слабости — лень, болтливость — и закалила себя так, чтобы всю жизнь посвятить призванию. Она подавила личность, чтобы бороться за дело. Она принимала каждый новый вызов и оставалась неизменно тверда. Это была «женщина, которая вела “Новый курс”», как назвала ее Кирстин Дауни в замечательной биографии.
С одной стороны, Фрэнсис Перкинс — пламенная либеральная активистка из тех, с которыми мы часто встречаемся в наши дни. Но ее активизм сочетался с твердой верностью традициям, осторожностью и пуританской разумностью. В политике и экономике она рисковала, но в нравственном отношении оставалась консерватором. Каждый ее день состоял из множества маленьких подвигов самоконтроля, призванных стать преградой неорганизованности, самолюбованию или, в последние годы жизни, рефлексии. Порядочность и сдержанность задушили ее личную жизнь и нанесли ущерб ее имиджу, но именно благодаря им Фрэнсис Перкинс смогла прожить долгую жизнь на службе у своего призвания.
Фрэнсис Перкинс не выбирала свое призвание. Она услышала призыв и откликнулась на него. Люди, подобные ей, готовы отказаться от самого дорогого и в стремлении преодолеть себя обретают смысл, который определяет их жизнь и позволяет им самореализоваться. Призвание ставит задачи, которые не исчерпать в течение одной жизни, и почти всегда бросает человека в гущу исторических событий. В 1952 году Рейнгольд Нибур[19] писал об этом:
Ни одно из стоящих дел не может быть выполнено при нашей жизни, так что мы должны спасаться надеждой. Ничто истинное, прекрасное или доброе не осознаётся целиком в окружающем контексте истории, так что мы должны спасаться верой. Ничто из того, что мы делаем, как бы добродетельно оно ни было, не достигается в одиночестве; так что мы спасаемся любовью. Никакое добродетельное свершение не представляется настолько же добродетельным с точки зрения нашего друга или врага, насколько с нашей. Так что мы должны спасаться высшей формой любви, которая есть прощение{57}.
18
Пол Вулфовиц (р. 1943) — американский политолог и дипломат. С 2001 по 2005 год — заместитель министра обороны США, с 2005-го по 2007-й — президент Всемирного банка. В настоящее время — приглашенный научный сотрудник в Американском институте предпринимательства, а также председатель Американо-тайваньского делового совета. Считается ведущим неоконсерватором.
19
Рейнгольд Нибур (1892–1971) — американский протестантский теолог, профессор христианской этики и философии религии в нью-йоркской Объединенной теологической семинарии.