Мария покачала головой. Свет надежды в глазах померк.
— Но как же иначе? Разве удастся его переубедить?
Чарли и сам знал, что не удастся, но в данный момент это было не важно.
— Сможешь завтра отлучиться из дому? — Ее родители уже оделись и ждали; оставалось лишь мгновение. — Встретимся утром, на мосту. Пожалуйста. — Мария нерешительно взглянула на отца. — Хотя бы на несколько минут.
— Не могу…
— Послезавтра, — не сдавался Чарли. — Через два, три дня. Когда угодно. Умоляю, милая.
Она прикусила губу, но кивнула.
— В пятницу, в десять.
Четыре дня. Целая вечность, и все же он был глубоко благодарен за согласие.
— До встречи. — Ничуть не стесняясь посторонних взглядов, он прижал к губам дрожащие пальчики.
— До свидания, — прошептала Мария и с низко опущенной головой вышла на улицу вслед за матерью. Чарли не отрываясь смотрел вслед, но она ни разу не обернулась.
Грудь пронзила нестерпимая боль. Как посмел отец поступить столь несправедливо? Даже если он не одобрял выбор сына и наследника, разве допустимо публично его унижать? Чарли бросился к герцогу, чтобы выплеснуть гнев и отчаяние, однако ничего не добился. Дарем безучастно выслушал огненную тираду и не произнес ни слова в ответ — в то время как сын ожидал встретить взрыв негодования. Да, Чарли хотел причинить отцу такие же душевные муки, какие ощущал сам. Мария ему не верила. Мистер Гроноу мог изменить решение и отказать в согласии. Но отец не захотел даже задуматься, а просто повторил, что Чарли еще слишком молод, чтобы отвечать за свои действия, а потому должен беспрекословно подчиняться.
Три дня подряд Грэшем избегал встреч с герцогом и мучительно пытался найти выход из тупика. А в то утро, когда должно было состояться свидание, решение пришло само собой. Он еще раз попытается убедить отца, а в случае поражения убежит и женится тайно. Да, ему откажут в содержании, но что значит потеря денег в сравнении с утратой любви всей жизни? Лишить сына наследства Дарем не в состоянии: рано или поздно герцогский титул со всеми вытекающими последствиями все равно достанется тому, кому должен достаться, причем скорее рано, чем поздно. Что ни говори, а отец приближался к порогу семидесятилетия, хотя пока возраст и не давал себя знать.
С такими мыслями граф Грэшем явился к завтраку.
— Сэр, — с поклоном обратился он к герцогу. — В последний раз прошу вас изменить принятое решение.
Дарем не стал уточнять, о чем речь, а лишь медленно покачал головой:
— Нет.
Чего и следовало ожидать. Чарли снова поклонился.
— В таком случае до свидания.
Когда он подъехал к мосту в роще, голубой плащ Марии уже светился среди зелени. Как всегда, сердце гулко забилось. Прежде чем девушка успела повернуться, Чарли спрыгнул с коня и бросился навстречу. Однако выражение ее лица заставило остановиться.
Голубые глаза потемнели и смотрели печально. Фарфоровое личико пугающе побледнело, а губы дрожали. В душе снова вспыхнул гнев: что отец сделал с ней… с ними? Чарли сжал любимую в объятиях, и она приникла с такой доверчивостью, словно вручала ему свою жизнь и судьбу.
— Давай убежим, — прошептал он. — Не могу тебя потерять. Поженимся тайно.
Мария подняла осунувшееся личико.
— Нет, нельзя. Твой отец…
— К черту отца, — процедил Чарли сквозь стиснутые зубы. — Я люблю тебя.
— Нас ждет нищета! — с горечью воскликнула Мария. — Отступи. Подчинись.
— Только до его смерти. — Конечно, подобные слова звучали бессердечно, но зато вполне соответствовали поступку герцога. — Мария, любовь моя, как-нибудь продержимся.
— Как-нибудь? Но как именно? — Она освободилась и отошла. — Тебе известно, что Дарем приезжал к моему отцу?
— Нет, — ошеломленно прошептал Чарли.
— Сказал, что если мы нарушим запрет и обвенчаемся против его воли, то не получим ни фартинга. Папа встал на твою защиту — как можно отказаться от старшего сына? — но его светлость не пожелал ничего слушать. Заявил, что прежний герцог Дарем дожил до девяноста пяти лет и он намерен сделать то же самое. Неужели не понимаешь? Мы не можем убежать!
— Я о тебе позабочусь, — безрассудно пообещал Чарли. — Что-нибудь обязательно придумаю.
По бледной щеке скатилась прозрачная слеза.
— Нет, не могу решиться на открытое сопротивление. Рада бы, но не могу. Сегодня утром родители строго-настрого запретили с тобой встречаться, потому что его светлость приказал нас разлучить. Мама хочет отправить меня в Бат, к кузине. Говорит, перемена обстановки пойдет на пользу. Сердце разрывается. Я люблю тебя… всегда буду любить, но ослушаться и тайно выйти замуж не имею права.