— Достаточно того, что он поносит меня на радио — так он еще делает это в Чикаго. В Чикаго!
— У тебя в Чикаго друзья, — вставил Джилли, подливая масла в огонь.
— У меня в Чикаго куча друзей, а он выходит в эфир и позорит меня? И это после всего, чем он мне обязан. Нож в спину мне всадил — вот что сделал этот грязный ниггер! — Последние слова Фрэнк выплюнул, не обращая внимания на меня.
Мне и в голову не пришло, конечно, что Фрэнк вдруг стал расистом. Это слово в тот момент относилось исключительно к Сэмми. Просто Фрэнк хотел оскорбить его и решил применить самое сильное оружие.
— Думает, что он такой крутой? Думает, он круче меня? Да я его раздавлю. — Он посмотрел на меня в упор. — Я раздавлю любое ничтожество, которое попрет против меня.
Джилли улыбнулся.
Вулкан затихал. Если я собирался что-то сказать, то не было лучшего момента.
— Он сам на это напрашивался.
Это была маленькая увертка, которой Фрэнк явно от меня не ожидал:
— Ты так думаешь?
— Даже если он сам верил в эту чушь, — я сделал особый нажим на слово «чушь», — насчет того, что он поет лучше вас, — а я-то понимаю, что в душе он в это не верит, — конечно, нечего было приходить на радио и всем об этом трубить.
— Конечно. Конечно нечего. Теперь я вижу, ты все понимаешь, Джеки. — К Джилли: — Видишь, Джеки все понял?
Джилли издал какой-то неопределенный звук.
— Этот неотесанный еврей напакостил мне, и теперь я его проучу.
Медленно, как бы теряясь в сомнениях, я произнес:
— Вот именно…
То, что я сказал и как я это сказал, заинтересовало Фрэнка.
— Что ты хочешь сказать этим «Вот именно»?
— Ну да, я с вами согласен. Вы можете растоптать Сэмми. И я знаю, и он знает, что вы на это способны. Все это знают. Просто нехорошо будет, если вы всем им боеприпасы вручите.
Фрэнк перевел взгляд с меня на Джилли, потом снова посмотрел на меня.
— Боеприпасы? О чем ты толкуешь, черт возьми? И кто такие эти все они?
Насколько я понимал, ни уговорами, ни спорами Фрэнка невозможно было пронять; тут не помогли бы доводы ни логики, ни разума. Единственный способ добиться прощения для Сэмми от звезды такого масштаба — это задеть за его живое самолюбие.
— Ну, они. Пресса, журналисты, собиратели сплетен. Луэлла и Дороти[45].
Видимо, это его проняло.
— Килгаллен[46]? Это чертово чудо без подбородка!
— Ну, о том-то я и толкую. День и ночь они точат на вас перья. Уж они-то не станут писать про Сэмми, что Сэмми получил то, на что сам нарывался. У них будут такие заголовки: «Синатра ради забавы растоптал приятеля». Про это я и сказал, вы сами снабдите их боеприпасами.
— А что же ему делать? — поинтересовался Джилли.
— Ну… — Я выдержал паузу, сделал вид, что мысль, к которой я подбирался, только что пришла мне в голову. — Вы могли бы сделать нечто такое, чего от вас никто не ожидает. Вы могли бы простить Сэмми. Ну, понимаете, после того, что он натворил, вы его прощаете, — и что людям остается говорить? «Ой, да Фрэнк, как он великодушен. Какое у него доброе сердце!» Вы сделаете правильно, и о вас все хорошо будут думать. И только пускай это чудо без подбородка попробует тогда написать о вас какую-нибудь гадость!
Фрэнк не тратил времени на раздумья:
— Да ты меня просто дуришь, малыш.
Он видел меня насквозь. Может, его эгоизм и был под стать его звездному статусу, зато явно не ослеплял его. А может быть, я просто говорил слишком банальные вещи.
У меня появилось чувство, что сейчас упадет топор и покатится из-под него голова не только Сэмми.
Я собрал силы для последнего броска:
— Что ж, тогда хотите знать, почему вам нужно его простить? Потому что он — ваш друг. Потому что, независимо от его болтовни, он все равно — тот самый парень, ради которого вы все бросили и помчались сидеть у его койки, когда он разбился и потерял глаз. Вам нужно простить его потому, что он любит вас и поклоняется вам. Да-да, поклоняется. Он знает, что всем обязан вам. Он знает, что, если бы не вы, он оставался бы никем — очередным негритянским пареньком, который танцует, чтобы заработать себе на обед. Он — один из самых талантливых ребят на планете, и он всегда — всегда — будет существовать в вашей тени. А теперь на секунду представьте себя в его шкуре: если бы на вас давил такой непомерный вес, вам не кажется, что однажды вы бы сорвались и в приступе безумия наговорили бы глупостей?
45
Луэлла — Луэлла Парсон (1893–1972), кинокритик, журналистка, автор влиятельной колонки (с начала 30-х гг.) примерно в 400 газетах страны. Была широко известна просто как Луэлла. Дороти — Дороти Дэй (1897–1980), прогрессивная журналистка, работала в газетах Нью-Йорка, Чикаго, Нового Орлеана.