— Нехорошо. Заставлять. Даму. Ждать, — выговорила она.
========== Глава 32. Снова Париж ==========
Кассандра уехала по делам в Лондон, но обещала вернуться как можно скорее. Несколько дней МакЛауду предстояло провести в одиночестве.
Оставшись один, он начал понимать, насколько к ней привязался и как стал нуждаться в ее обществе. Это было очень непривычное и неприятное чувство.
В первую ночь он проснулся с твердым ощущением, что слышал голос, обращавшийся к нему по имени. Да, он начал слышать голоса во сне, после жуткого приключения в подвале особняка Крамера. Он долго сидел на постели, прислушиваясь.
Нет, на барже тихо. Но голос продолжал звучать где-то позади его сознания, такое было впервые и внушало страх.
Он не осмелился снова лечь спать. Оделся, включил свет и просидел до утра у камина.
Что, черт возьми, с ним происходит?!
*
Этим же вопросом он задавался и следующим вечером, не зная, стоит ли ложиться спать или лучше плюнуть на все и отправиться в бар к Джо. Столкнуться там с Митосом сейчас можно было не бояться. Старейший уехал из Парижа вместе с Кедвин и Мишель, несколько дней их здесь не будет. Но идти в бар тоже не хотелось…
МакЛауд поймал себя на мысли, что не хочет встречаться с Джо. Тот снова заведет разговор о Митосе…
Он сидел на диване перед камином до полуночи и сам не заметил, как заснул. Проснулся, как от толчка, с отчетливым ощущением, что в помещении кто-то есть. Не Бессмертный — Зова он не почувствовал.
МакЛауд взялся было за меч, но тут же отдернул руку. На собственном печальном опыте он успел усвоить, чем может обернуться размахивание оружием, когда не знаешь, с кем или с чем имеешь дело.
Он встал и бесшумно вышел на середину каюты. Осмотрелся.
— Кто здесь?
Ему почудилось ответное движение возле лестницы, где было сейчас темнее всего, и он осторожно двинулся в этом направлении. Остановился, дойдя до кухонной секции, снова окликнул:
— Я же знаю, что ты здесь. Выходи!
Силуэт высокого стройного человека обрисовался среди теней. Человек не вышел из-под лестницы, он как будто возник прямо перед ней. В следующий момент оказался на свету.
Едва разглядев лицо и фигуру, МакЛауд застыл на месте, вытаращив глаза.
Грэйсон!
*
Он шарахнулся назад, налетев на кухонный стол. Этого просто не могло быть! Но это было. Столь же реально, как при том первом и последнем их разговоре.
Грэйсон смерил его взглядом и изогнул губы в знакомой насмешливой улыбке:
— Я смотрю, со времени нашей последней встречи нервы у тебя порядком сдали, МакЛауд. Жизнь среди смертных невеликое благо.
— Этого не может быть, — шепотом произнес МакЛауд. — Аримана больше нет…
— Я не Ариман, если это может тебя утешить, — холодно сказал Грэйсон. — Хотя тот факт, что я смог прийти к тебе вот так…
— Ты мертв. Этого не может быть! Это просто сон…
Грэйсон не удивился.
— Нельзя увидеть во сне то, чего никогда не видел наяву, — спокойно произнес он.
Между ними проплыла туманная рябь, он стал выглядеть совсем иначе. Таким — с длинными волосами, в костюме начала тысячелетия — МакЛауд его никогда не видел и не пытался вообразить.
Туман рассеялся, видение исчезло.
— Это не сон, — сказал Грэйсон, — и будет лучше, если ты перестанешь трястись и болтать чепуху и выслушаешь меня.
— Ты… но как это возможно?..
— Силы Источника потревожены, МакЛауд, — произнес Грэйсон. — Сейчас невозможное оказывается возможным… Тебе следует быть осторожнее.
— В чем? — невольно вырвалось у МакЛауда.
— В желаниях. Они могут исполниться. Но не так, как ты того ждешь.
— Постой, я ничего не понимаю. Что значит «силы Источника потревожены»? О чем речь, что за Источник?
— Ты довольно безграмотен для Избранного, — усмехнулся Грэйсон. — Речь об Источнике нашего Бессмертия. Силы его потревожены. И ты, Избранник, должен ощутить это в первую очередь.
— Я помню легенду. Но кто мог?
— Этого я не знаю. Я ведь вижу и слышу не больше, чем видишь и слышишь ты.
— Разве моя миссия еще не закончена? — растерянно спросил МакЛауд. — Ведь Ариман исчез!
— Тысячелетие еще не закончилось, — сказал Грэйсон. — Поэтому будь осторожен. Тебе потребуется помощь.
— Помощь?
— Вернее, защита. Может случиться даже так, что тебе понадобится защита от собственной силы.
— Но кто должен защитить меня? Чушь какая-то!
— Не такая чушь, как тебе кажется. А защитник — это Бессмертный, который будет чувствовать то, что происходит, так же, как ты. Он поможет тебе сохранить волю и ясность мысли. Кто это будет, не спрашивай, не знаю.
МакЛауд уже достаточно оправился от первого изумления и испуга, чтобы вспомнить о другом.
— Почему я должен тебе верить? Мы же были врагами, а теперь ты хочешь мне помочь. Почему?
Грэйсон сжал губы и нахмурился:
— Во-первых, мы не были врагами. Мы были противниками, а при иных обстоятельствах могли оказаться союзниками. Во-вторых, я говорил тогда и могу повторить сейчас: ты мне симпатичен.
— Но почему никто из моих друзей?..
— Они слишком слабы. Не каждому удается пройти барьер. Еще раз говорю — будь осторожен. Я даю совет, но не могу защитить тебя. Подумай, для такого визита сил достаточно не только у меня.
— Я должен бояться призраков? — переспросил МакЛауд.
Грэйсон улыбнулся, неторопливо сделал шаг вперед — и вдруг со всей силой наотмашь ударил МакЛауда по лицу.
МакЛауд рухнул на пол. Кое-как пришел в себя, потряс головой и поднялся на ноги. Со стола упал и разбился стеклянный стакан.
— Не такой уж я и призрак, — сказал Грэйсон.
МакЛауд медленно выпрямился, потирая челюсть.
— Могут быть и другие визитеры?
— Да. Поэтому я и говорил о защитнике.
— Мне нужен телохранитель?
— Нет, защита нужна на другом уровне. Ни меня, ни кого-то другого никто, кроме тебя, видеть не будет.
— Как же он сможет мне помочь?
— Фактом своего присутствия.
— Но как?
— Ты уже слышал больше, чем может пойти тебе на пользу, МакЛауд. Думай сам, ищи советчиков среди живых. И помни то, что я тебе сказал.
— Грэйсон! Подожди.
Но Грэйсон уже шагнул назад, в тень, и через миг растворился в ней.
МакЛауд постоял немного, потом медленно пошел назад к камину. Сел, вспомнил о разбитом стакане и, поднявшись, направился к кухне снова.
Стакан стоял на на столе, совершенно целый.
МакЛауда затрясло. Он метнулся к зеркалу — нет, все-таки не сон! На правой щеке у него красовался роскошный кровоподтек — след удара.
Он вернулся к камину, сел и уставился в пламя.
Тысячелетие еще не кончилось…
*
Вернувшись в Париж Кедвин тут же отправилась домой. Митос тоже вернулся к себе. Он решил, что романтическая страсть Кедвин осталась там, в загородном доме, и здесь, в Париже, среди привычной обстановки и забот, места ей не было. Что ж, и такое бывает. Не любовь, не привязанность — просто попытка немного развеять набившее оскомину одиночество. По крайней мере, она не стала его обманывать, сразу прервав разговор о любви.
Жаловаться ему было не на что, но и считать себя безнадежно проигравшим он не хотел. Она не сказала твердого «нет».
Он вернулся домой, впервые за последнее время чувствуя себя отдохнувшим. Уже три ночи он провел спокойно, не просыпаясь в холодном поту и со вкусом могильной земли на губах. И это было хорошим знаком; если его предположение о природе проклятых кошмаров верно, если это своеобразный «красный свет», значит, он на верном пути.
Вот только на пути к чему?
*
Телефон зазвонил.
Если Митос и ожидал звонка, то разве что от Ника Вольфа — в его поисках могли быть какие-нибудь результаты. Но звонил не Ник.
— Да?
— Адам? Это вы?
— Да, Лиам, я слушаю. Что-то случилось?
— Да, то есть пока нет, — голос Лиама Райли звучал неуверенно. — Я хотел попросить вас… Мы могли бы встретиться и поговорить?