Как-то в разговоре Джо упомянул, что новая система безопасности дает почти стопроцентную защиту их баз от вторжения извне. Митос тогда не стал ни спорить, ни комментировать эти слова. Сейчас он мог уверенно сказать, что защита лишь почти стопроцентная. Вот этим «почти» он и воспользовался, когда не так давно сумел войти в базу и остаться незамеченным.
Первой мыслью было предупредить Джо, но Митос никогда не был наивным альтруистом. Прежде чем сообщать о своем открытии, он решил попользоваться его плодам, чтобы надолго сбить с Наблюдателей апломб. Всеведущие и всемогущие, надо же!
Доступ к секретной информации дал ему возможность проверить кое-что еще. Митос не забыл парнишку-Бессмертного, преследовавшего Мишель. Доусон, пообещав проверить личность парня по базе, намертво замолчал, будто забыв о происшествии. И Митос решил, что дело нечисто, и попытался проверить сведения сам. Никаких данных на несчастного сопляка в базе не оказалось — вероятно, его и в самом деле еще не успели идентифицировать. Но почему Джо понадобилось это скрывать? Или дело настолько нечисто, что простое сканирование базы ничего не даст?
Ну что ж. Когда загадок становится слишком много, следует сократить их число в принудительном порядке. Хотя они и будут активно сопротивляться.
*
Вернувшись, Кедвин застала Митоса в кабинете. Он прервал свое занятие сразу, как только она вышла в гостиную. Что ж, значит, он не против поговорить.
— Кедвин? Где ты была? Вроде бы никуда не собиралась, — Митос остановился у дивана, опершись на спинку.
— Возникло срочное дело, — ответила она уклончиво.
Никакими делами она не занималась, гуляя по кругу, центром которого был дом Митоса. От намерения лично сделать очередной ход в сумасшедшей игре, закрутившейся вокруг Старейшего, она не отказалась, но, чем больше обдумывала возможные варианты таких ходов, тем труднее было решиться выбрать хотя бы один. Любое телодвижение в сложившейся обстановке представлялось самоубийственным.
Черт бы побрал эту ведьму! Мало им без нее было неприятностей!
— Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? — осторожно спросила Кедвин.
Митос слегка пожал плечами:
— Все в порядке, хотя это и странно.
— Странно? Почему? — Кедвин насторожилась.
— Ну, — вздохнул Митос, — все-таки подобные вещи не творятся на каждом шагу. Могли быть последствия.
«Будут тебе последствия», — подумала Кедвин, вслух же заметила:
— А ты ждал неприятностей?
— Не знаю, — сказал Митос, отводя взгляд. — Просто я никогда не думал, что такое возможно. А всякие невозможности обычно тянут за собой проблемы. Хотя вроде все обошлось.
— Обошлось, — медленно повторила Кедвин, потом отвернулась к окну. — Ты даже не знал, чем это может для тебя обернуться.
Митос выпрямился. Кедвин буквально кожей почувствовала его взгляд.
— Да, и что?
— Ты еще спрашиваешь? — она оглянулась, уже не заботясь о том, что он может заметить у нее на глазах слезы. — Ты идешь на такой риск ради человека, который взял за правило плевать на твои чувства и твою верность. А что остается тем, кому ты на самом деле небезразличен? Или это для тебя ничего не значит?!
— Кедвин.
Растерявшийся Митос. Редкое зрелище.
— Послушай, я… По-твоему, я должен был отойти в сторонку и дать ему умереть?
— Нет, — ответила она. — Но делать что-то потому, что нет другого выхода, и потому, что ни о чем другом просто недосуг было подумать — не одно и то же. В конечном счете все упирается в мотивы, Митос.
Он обошел диван и приблизился.
— Хорошо, пусть так, но почему ты так встревожилась сейчас? Ведь все уже позади!
— Неужели? — произнесла она холодно. — И до каких пор? Сколько времени понадобится твоему подопечному, чтобы найти новых приключений на свою задницу, и как скоро ты сочтешь ситуацию достаточно паршивой для твоего вмешательства?
Она снова отвернулась:
— Жить на пороховой бочке — сомнительное удовольствие, Митос. Если это все, что ты можешь мне предложить… Теперь я понимаю, что у меня есть повод для ревности, и был всегда.
Она хотела сказать еще кое-что о любви и объяснениях, но внезапно забыла нужные слова.
Крошечная красная точка проскользнула по оконной раме и складкам портьеры.
Кедвин сжала губы. Они все слышат! Ну что ж, пусть слушают. Пусть докладывают своей хозяйке. Ей будет оч-чень интересно!
Митос тихо спросил:
— И что это значит? Ты хочешь уйти? Разорвать наши отношения?
— Нет, — проговорила Кедвин, глядя на то место, где заметила блик от лазера. — Не просто разорвать.
— Что? — Митос сделал еще шаг к ней.
Сильный удар наотмашь застал его врасплох.
Митос отшатнулся, не успев среагировать на внезапную атаку, и следующий удар — уже ногой — довершил дело. Митос рухнул на ковер.
Меч Кедвин прыгнул ей в руку, и, едва Митос приподнялся, отточенное острие очутилось у него под подбородком, в полной готовности если не лишить его головы, то эффективно пресечь любые попытки изменить ситуацию.
— Кедвин! Что ты делаешь?! — воскликнул Митос.
— А ты как думаешь? — сквозь зубы проговорила она. — Ты так привык играть с чужими жизнями, что забыл, как легко можешь стать игрушкой сам?!
— Играть?.. Разве я с тобой играл?
— А разве нет? О, я очень хорошо понимаю, когда хочешь защитить близкого человека, все средства хороши! Но все имеет цену.
— Кедвин, — голос Митоса упал до шепота. — Что ты говоришь? Я никогда не думал…
— Вот и подумай сейчас. Пока есть чем.
Он смотрел на нее поверх меча.
Кедвин никогда не видела у него такого выражения. Да и ни у кого другого. Ни злости, ни ненависти в этом взгляде не было.
— Нет, — проговорил Митос. — Этого не может быть. Ты не можешь…
Она шагнула к нему, не отводя меча, наклонилась, свободной рукой сгребла за волосы на затылке и вздернула на колени.
— Ты уверен?
— Мне казалось, ты тоже любишь меня! — выдохнул он, морщась от боли. — Что же изменилось?
— А может, ничего не изменилось? — прошипела она в ответ. — Если ты использовал меня, почему я не могла использовать тебя, с самого начала?
Он покосился на нее, но промолчал.
Поверил?
— Разговор окончен, — скривилась Кедвин. — Мы оба получили то, что хотели. И еще получим.
Он молчал.
Кедвин стало ясно, что больше ничего она не добьется. Только это — упрямо сжатые губы и закрытые глаза. Она не была уверена, что сумела бы его удержать, пожелай он вырваться. Но она помнила рассказ Ребекки и знала уже по собственному опыту, что в поступках этого человека смысл и логика есть всегда. То, что происходит теперь, для него не игра.
Эффектным жестом было бы поцеловать его «на дорожку», но это было уже выше ее сил. Все и так зашло слишком далеко.
Он поверил в ее предательство. В то, что она с самого начала играла на его чувствах, заманивая в ловушку. Поверил, ведь очень легко поверить в чужой грех, когда грешен сам. И он не подозревал о ее намерениях. Он не заметил, что из запасной спальни исчезли ее вещи.
С яростью Кедвин оттолкнула, отшвырнула его от себя и, не давая опомниться, ударила по затылку рукоятью меча.
Митос тихо повалился на пол.
Кедвин постояла над ним, успокаивая дыхание. Она сделала это! Все-таки сделала. Хотя до последнего момента сомневалась. Боялась, что не хватит сил. Хватило. Теперь останавливаться нельзя. Теперь — только вперед, не оглядываясь.
Она подхватила с кресла пальто и сумку и, на ходу одеваясь и пряча оружие, покинула дом. Села в машину и уехала, постаравшись исчезнуть из поля зрения тех, кто сейчас наверняка докладывает своей хозяйке о разыгравшейся в доме бурной сцене.
И хозяйка эта не устроит перед искушением!
*
О том, что он еще жив, Митосу напомнила раскалывающаяся от боли голова. Кое-как поднявшись с пола, он добрался до ванной, намочил полотенце и приложил к затылку. Долго стоял, опершись на край раковины, пока холод влажной материи вбирал в себя боль, позволяя немного собрать разбежавшиеся мысли.