Неужели вправду можно забыть, как бьется сердце на утре наших дней, каждый миг которого впечатывается в душу? Каждая мелочь весома и значима. Поднимешь голову — двинутся растрепанные облака и качнутся лайнеры корпусов, отплывая в завтра. Перед глазами, утомленными обилием света, мечутся синие сполохи.
Если Гаврилик напишет об этом, Аверьянычев непонимающе скажет:
— Человек ты или мотылек?
Штат у редакции невелик. Один сотрудник в отпуске, другой без опыта совсем. У остальных нагрузка двойная, а не дай бог, радикулит у кого разыграется… И так журналисты меньше всех живут. Накурят в коридоре, в панику вгоняя пожарных. На полосе то дыра, то материал ненароком выпирает тестом из квашни. Здесь вечно горячка и штурмовщина, как на стройке перед пуском.
— А очень интересно, — вслух задумается Гаврилик, глядя на полку со справочниками и брошюрами, — кому бы могли принадлежать эти слова: «Блистательная эпоха индустриализации встает над глухим буреломным краем»?
Реплика достигнет цели, взгляд у его собеседника явно смягчится.
Вот что писал дальше Степан Аверьянычев, бетонщик со строительства Уралмаша, приводя массу необязательных деталей и примет времени.
«Облуплена от сырости масляная краска балконных балясин и колоннады старого, чуть ли не демидовских времен здания театра «Колизей». Длинноволосый скрипач, зажав под мышкой свой нежный инструмент, зябко сжимает и разжимает пальцы, оглядывая нетопленый зал.
Музыка говорит о чем-то далеком и воздушном. Вздыхают перелистываемые ноты, и самозабвенно печалится скрипка…
Вся Россия тут — владимирские каменщики и маляры, рязанские землекопы и ярославские столяры, уральские умельцы-металлисты и курчавобородые сибиряки, мастера на все руки. Они дымят цигарками и сосредоточенно выслушивают новости из картавых репродукторов. Для них, насупленных, с лохматыми ушанками на коленях, играет Листа заезжий квартет, и убеждает скрипка, что все задуманное сбывается».
— Корреспондент?
Девчонки в одинаковых, как у матрешек, косынках издали помахали рукавицами:
— Привет, корреспондент!
Они бегут на обед, лавируя среди луж, а то и шлепая сапогами прямо по ним.
В дощатой столовой-времянке грудятся цветные столики, звенят подносы. Рядом с написанным от руки меню висит объявление: «У нас не курят и спиртного не пьют» и любопытный плакат, изображающий кулак с поднятым большим пальцем: «Качест-ВО!»
Девчонки повязаны косынками по самые брови, отчего их лица кажутся маленькими, забавно детскими. Гаврилик расспрашивает их о работе, о настроениях и планах, снова досадуя на краткость ответов.
Официально считается, что они бетонируют кровлю. На самом же деле им приходится заниматься всем, от штабелевки кирпича до зачистки траншей. Утром пришли две машины раствора — расхватали за минуту. Кровлю засыпают керамзитом (он похож на мелкую картошку) и заливают серой цементной кашицей. Придешь назавтра и оглянешься изумленно: туда ли попал? На полгектаре перекрытий маслянисто блестит ровный покров.
…Очередную порцию бетона привезли под вечер.
— Если оставить, засохнет же!
Все повернулись в Наткину сторону.
— И дела всего на полчаса. Ну ребята!
— Давай, комсомол, — обидно протянула Маруся Федоткина. — Образованные. Больше всех надо. — И лопату бросила решительно, бесповоротно, колыхнувшись всем своим большим телом.
— Маш! — закричала было Натка. Отчаянно махнула рукой, ожесточенно схватила тачку с бетоном, разгоняя ее по узким подмостьям. Ее пытались остановить: мигом же измотаешься, дуреха несообразная!.. И все-таки пришли на помощь.
Раствор как растаял. Наверное, потому, что день был жаркий… Но пустая тачка вдруг потянула Натку вбок, в наклон. Очнулась она, когда ее усаживали в тени у стены.
Бригада делегировала Марусю к Гаврилику.
— Гоним, аж у кранов пятки отстают: давай, давай, скорее да быстрее, — канючила она. — А раствору дают по воробьиному глотку. Всыпать надо Василенке по первое число!
«Василенко, диспетчер с бетонорастворного узла», — записал Гаврилик в блокноте.
Пулеметно грохочут отбойные молотки. Земля изрыта и переворочена, как на поле большого сражения. Электроды в пачках у сварщиков похожи на стрелы в колчане… Сравнения военные, а бой идет мирный.
Надо поведать всем о молодых, захваченных романтикой гремящих будней, острым, пьянящим холодком высоты и обаянием риска,
о них, идущих напористо, крупно, именем дерзкой юности берущих рубеж за рубежом,