Зато выпросил у инструктора томик альманаха «Побежденные вершины», начав собирать литературу об альпинизме. Сухие отчеты о походах читаются, как увлекательные сказания. Среди всего на первое место у меня поставлены «Казаки» Толстого. Есть там несколько абзацев, удивительно точно передающих впечатление от гор: как едущий на службу Оленин внезапно почувствовал их, и что бы ни видел он теперь, его мысли сопровождает неотступный праздничный рефрен: «а горы…»
— Он старше меня! — почти восхищенно воскликнул Федор, отыскав на ледорубе дату его выпуска номерной судоверфью.
Штормовые штаны ему достались приличные, он-то не впервые копался в здешних сокровищах и знал, где что лежит. А я свои потом штопал около часу. С ботинками проблема. Мне дали их три штуки. С наихудшего я поснимал трикони-боковушки и, хотя они были донельзя стерты, набил их на остальные два, сравнительно целые, но с лысыми подошвами. Трикони держат на камнях надежнее, чем резиновый протектор.
Безупречного инвентаря я не ждал, и все-таки… С веком наравне мы только в том, что баллы на соревнованиях подсчитываем электронным калькулятором!
К месту сбора мы выбирались в субботу, глубокой ранью, опережая грибников. Федор с таким видом указал мне на тропу, срезающую изгиб дороги, словно предлагал сделать открытие. А я сюда частенько ходил по грузди. Однако не стал расстраивать его всезнанием: когда его недостаточно почитают, он глухо замыкается в себе.
Нашему городу, конечно, довезло. Отроги Алатау подступают прямо к нему, властно полуобнимая его. Он и сам по себе неплох. Но отними у него горы — станет заурядным населенным пунктом. А отними город у гор — они не заметят потери.
Между тем редко кто из местных жителей с уверенностью назовет вершины, видные отовсюду, — манящие, прямо-таки дразнящие красотой и доступностью. Ни трехглавый пик Абая, ни пятитысячник Талгар, спорящий с Монбланом, ни правильную пирамиду Большого пика. В здешних горах можно ходить весь день и никого не встретить. Но каждая мало-мальски пригодная для стоянки площадка замусорена капитально. Значит, сюда все же довольно часто ступает нога человека.
— А в пустыне ты бывал? — спросил Федор, небрежно приветствуя мои рассуждения и завладевая инициативой разговора.
Нет, я с трудом понимаю любителей хождения по ним. Барханы и саксаул — это чудесно. Но удовольствоваться в конце адского дневного перехода колодцем с гадкой, зловонной водой, единственным на всю округу… Прозрачная горная струя, по-моему, нисколько не хуже.
А кого мы оба не понимаем в принципе, так это автомобилистов. Странный они народ. Ну, поезжай туда, куда пешком не скоро доберешься, доказывай на здоровье, что ты нам, шатунам бесколесным, не чета. Нет же, остановится на ближайшей загородной точке, сторожит свою колымагу, и такое неповторимое наслаждение от общения с природой написано на лице… Дорожной пылью написано, да еще с масляными кляксами.
Федор за свои семнадцать успел перепробовать несколько видов спорта. Охладел к фигурному катанию, на которое его водили в раннем возрасте, успешно забросил хоккей и бальные танцы. Хочет освоить каратэ, дельтаплан и сплав на плотах по какой-нибудь Нижней Тунгуске, желательно все сразу. На Тунгуску он агитировал и меня, но я не соглашаюсь на это слишком мокрое дело.
Я давно сделал выбор. Вдоль и поперек облазил предгорные прилавки, добирался до арчевников, до эдельвейсов, до крупитчатого летнего снега. Спугивал уларов — горных индеек, голоса которых похожи на щенячье повизгивание, особенно когда матка уводит тебя от цыплят. Дважды побывал на пике Кумбель (увы, некатегорийном), совершил с четырехлетним сыном переход из Проходного ущелья в Озерное, через перевал Джусалы-Кезень. Штормовка приобрела бывалый вид, в транзисторе прожег у костра дыру — кулак влезет. Попадал в июле в метель, нанес на самодельную карту, постоянно исправляя ее с учетом сделанных личных наблюдений, десятки ручьев с водопадами, несколько ледников и горячих источников.
А однажды отчетливо понял, что хожу вполсилы и, значит, вполрадости. Как пенсионер по терренкуру. В одиноких и в семейных вояжах есть свои прелести. Но когда захочешь двинуться подальше и повыше… Остановишься там, где другие знают удобный проход, обход или особый способ, и потерпишь поражение в двух шагах от победы.
Федор всласть поиздевался над моими впечатлениями от организованного альпинизма. Да я и сам понял, что приобщение к нему способно охладить многие горячие головы. Умозрительные романтические представления получают основательную встряску.