Эту легенду я впервые услышал в Чимгане, на турбазе «Туркестан». У альпиниста пропала в горах подруга, он поныне ищет ее, бродит по ночам, поднимает пологи палаток и заглядывает девчонкам в лица.
В песне версия другая: он ищет того, кто предал, бросил его в беде, ищет отнюдь не для счастливых лобзаний. Федор поет заунывным голосом, драматически фальшивя, и только Тонечка пытается вторить ему.
Она делала зарядку в стороне от подруг гибкими танцующими движениями. Ее болоньевый комбинезон поблескивал, словно змеиная кожа.
Эта забавная курносая малышка недавно поразила меня проведенным ею лингвистическим изысканием. Она обнаружила поразительные созвучия в названиях мест, отстоящих одно от другого на полмира, возможно объяснимые родством языков и народов в правремена.
Вот гималайский ледопад Кумбу. Кумбу — Кумбель…
В Сагарматхе слышится славянское «се гороматка», то есть «это мать гор».
Тонечка захлебывается в чувствах, рассказывая об одних своих знакомых. Он разбился на сборах перед соревнованиями по скалолазанию. Ее похоронили через четыре месяца — она не перенесла разлуки.
Дружба, предательство, спасение… Горы возвращают этим понятиям первородный, порядком утраченный в обыденности смысл. Они — овеществленная гипербола. Их окаменевшее пламя зажигает души. Они достойны быть фоном сказки, в которой ты и режиссер, участник и зритель волшебного действа. Очень просто: надеваешь каску, забегаешь в сказку!
Скуден и скучен был бы мир без новичков, не расцвеченный свежим взглядом и первоощущениями. Вот бы сохранить навек такую особенность зрения!
Из нашего нынешнего словаря можно сложить увлекательную повесть. Из одних существительных. Поход, приключения, опасность. Ущелье, пропасть, бездна, пурга, лавина, камнепад — стихия! Тропа, перевал, стена, покорение, вершина, небо, звезды. Костер, гитара, песни…
В горах растет цветок смерти, кто его сорвет — умрет. Тоже легенда, и — полезная для экологии.
Нам с Федором есть от чего впасть в уныние. Группе назначено восхождение. Но я в нем не участвую. В последний момент обнаружилось, что медицинская справка у меня просрочена — всего на одни сутки! В списки меня не включили, выпячивание груди в подтверждение могучего здоровья ни к чему не привело. Никакому богатырю не справиться с инструкцией. Обидно, хоть на стенку лезь.
Мой «батюшка» тоже остался в стороне, но по другой причине. Он отказался сходить за водой к ручью, когда Тонечка попросила его об этом. Она так вилась вокруг него: ну Федечка, ну лапочка… А он рвался в правофланговые и не соглашался на подсобные роли. За этот выбрык Алик оставил его дежурным по базе.
— Всего-то «единичка», — напряженно-беспечными голосами говорили девчонки, выстраиваясь в цепочку перед отправлением наверх. И задирали головы к снегам…
Зачетные перевалы и вершину — ходили на Амангельды, — они одолели благополучно. С писком и трепыханием вспоминали, как врубались в лед, прыгали через сквозистые трещины. Во время одной из передышек пытались попить пепси-колы, а она замерзла и пришлось бутылочки разбивать, грызли и сосали пепси, как леденец.
На десерт к праздничному обеду было подано традиционное горное мороженое — майонез с солью. Моего друга тоже накормили этой несравненной гадостью. От остальной процедуры посвящения в альпинисты он предусмотрительно уклонился. А меня пощадили ввиду преклонных лет.
Обряд был впечатляющий, жестокий. На веранду домика каждого вынуждали залезать по веревке, пристегнув к ней карабином, чтобы не сбежал. Старшие товарищи стояли пообочь, торжественно пряча руки за спину. И, подкравшись сзади, от души лупцевали поднимавшихся. По пятой точке, связками репшнуров. На веранде новоиспеченных героев раскладывали на лопатки и пришлепывали на лоб печать зеленкой с вырезанным на картофелине словом «годен».
Кто думал, что это финиш, тот ошибся. Всех поставили на колени и зачитали присягу, после каждого пункта которой следовало троекратно орать: клянемся! Клянемся отныне целиком отдавать себя горам, обожать инструкторов, уступать дорогу только им, разрядникам и гужевому транспорту, делиться последней едой с идущим с тобой в связке (иначе он сам ее отберет)!
Оравшие недостаточно громко подвергались здоровой критике и взбадривались репшнурами и галошами. Причащение завершало добровольно-принудительное целование ледоруба в знак верности горному товариществу.