Но это были лишь воспоминания. С каждым годом, ей начинало казаться, что все это не более чем галлюцинации её скатывающегося в безумие разума. Что это всё просто удобная реальность, которую пыталось выстроить её сознание. Собственная выдумка. Для неё стало нормальным явлением изучение магии и попытки личного совершенствования — это было единственным, нормальным зрелищем которое она видела и чувствовала. Лишь изучение магии, давало ей глоток свежего воздуха.
Однако, за этими периодами следовала кромешная тьма, потоки боли, криков и молений остановится. Но и это прекратилось. В смысле, что Савия перестала воспринимать это, как что-то новое и страшное. Это стало обыденностью. Ужасной, обволакивающей подобно липкой смоле, насыщенной непроглядной тьмой, вперемешку с тихим жалобными звуками, внутреннего голоса. За пять лет он не ушёл, но его звук становился всё тише и тише. С каждым новым избиением и пытками Бирниса, её затягивало в этот безумный поток. Она почти стала овощем, если бы не осмысленность Эбнасса, который запретил постоянные избиения рабыни, под предлогом того, что она может стать неэффективной. И Бирнис, на счастье тихого внутреннего «я» девушки — согласился. Избиения и домогательства Бирниса проходили внезапно и неожиданно, но уже реже.
«Может это и стало причиной, почему я не умерла душевно?».
Размышляя об этом, девушка каждый раз от этих мыслей содрогалась. Также, как в тот самый день, когда её эмоции таки дали волю и она заклинанием травмировала Бирнису ладонь, а потом… Потом безумная пелена, впервые настолько сильно поглотила её в свой омут. Поэтому, после того случая, когда Бирнис касался её волос, она, неделю назад, в порыве вспыхнувших, долго сдерживаемых эмоций — состригла их. От них осталась лишь небольшая короткая копна. На следующий день, на её удивление, ни учитель, ни Вишас, не задавали никаких вопросов. За что, она была им благодарна.
«А как я бы им объяснила свой порыв? Поняли бы они меня?».
Подумав об этом, её снова дёрнула волна страха. Эмоция, которой она не ощущала уже давно.
«Может учитель бы меня понял…?».
Но от неловкой попытки объяснится хотя бы с ним, Савия отказалась. Ему незачем это знать. Пусть она его ученица, но зачем ему слушать причину этого кажущегося сумасбродным поступка?
«Учитель не монстр, но он человек другого сорта. Выросший иначе, чем я. Ему наверняка не ведомо всё это. Ему не стоит знать всех подробностей. Что если он усомнится во мне?».
Барск снова содрогнулась. Причина её заточения, почему она была рабыней, была в её даре. Его происхождение крылось в событиях конца Эры Драконов. Через двести лет после её окончания, Высшие, во время своего очередного эксперимента, создали первых барсков. Некогда, бывшими простыми людьми, они получили высокие таланты в магии, имея больший запас маны, а также повышение времени жизни на сто лет. В обмен на вечную преданность и служение Высшим. И в довесок, в результате процесса их создания, побочным эффектом стало изменение цвета кожи, глаз и волос. С тех пор, чистокровный Барск — это тот, кто обладал Даром Высших, имел загорелую, тёмно-коричневую кожу, красные глаза и белые волосы. Красные глаза тоже имели особенность. Они давали возможность разглядеть потоки магической энергии, не используя ману, прямо как у высших вампиров.
Стоит ли говорить, что за своё сотворение, барски возвели Высших в ранг Божеств — поклоняясь и служа им беспрекословно?
Но с того времени, когда Высшие покинули Вардос — их расу ждало начало по-настоящему ужасных времён — что продолжаются до сих пор. Мало было ненависти от полулюдей и зверолюдей, живших на землях Раксалонской Гегемонии — могущественной державы Вардоса, навсегда похороненной с исчезновением её создателей. Так к этому числу прибавились ещё и люди. Ведь не смотря на мирный договор заключённый две тысячи пятьсот сорок пять лет назад, стычки всё же происходили. И в них, конечно же принимали и барски, как первые носители воли своих создателей и командиры армий. После того как Раксалонская Гегемония распалась, барсков начали массово истреблять бывшие подданные Высших, также набравшие сил. И даже после Великой Победы, когда их раса уже была в явном меньшинстве, гонения и убийства не прекратились.