К десяти утра воздух накалился и стало существенно жарче. Аня слегка обдувалась извлеченным из папки блокнотом, а Вадик пыхтя толкал велосипед с сумкой в горку. Наконец не выдержав, он объявил паузу в тени высокого клёна.
— Все, нужен пит-стоп, — одновременно с этим он вытащил из крепления на раме бутылку с водой. — Будешь?
— Нет спасибо, тут до дома три шага. Потерплю уже.
— Ну как знаешь, — Вадик жадно отхлебнул, утёрся и сунул бутылку на ее законное место. — Хочешь новости последние? Дом пчеловода продали. Новый хозяин уже и ремонт окончил.
— Правда? Жаль конечно, я как раз хотела порисовать там в саду, — неподдельно расстроилась Аня, ведь место было действительно колоритным.
— Можешь попросить новых владельцев, вдруг пустят.
— Ты сам-то в это веришь? Ладно, пойдём уже. Сил нет на жаре стоять.
Вадик снял велосипед с подножки и покатил вперёд, к их домам, которые находились примерно в середине деревни.
Доведя подругу до калитки, Вадим вернул ей багаж, затем сказал:
— Ты это, зови если чо. Вместе тухнуть веселее.
— Обязательно, — ответила Аня.
Распрощавшись с приятелем она подтащила сумку к воротам и заглянула через забор.
Бабушка Маша сидела на лавке в саду спиной к улице. Она перебирала ягоды, брала неочищенные из одного ведра, обрывала им листья и веточки и складывала в кастрюлю сбоку. Дедушка Ани, простой деревенский парень Петя, приметил себе жену, когда служил на Урале, а после перевез молодую к себе домой. Мария Васильевна — молодая учительница из интеллигентной семьи была городской и не быстро привыкала к сельской жизни. Она никогда не унывала по этому поводу, даже сыскав славу непутевой хозяйки. Спустя столько лет бабулю уже нельзя было представить в другом месте, однако и свои корни она не растеряла.
— Привет! — звонко поздоровалась Аня войдя во двор.
— Ой, здравствуй-здравствуй! — бабушка отложила свое занятие, обняла и поцеловала внучку. Затем по-классике стала причитать. — Совсем исхудала! Небось, одними чаями питаешься? От мода нынче пошла бестолковая! Вот что красивого в выпирающих костях? Ай, пойдем я как раз борща наварила, покушаешь хорошенько, от свеклы румянец появится.
Аня не смогла отказаться от столь заманчивого предложения.
Бросив вещи в угол, Аня умылась, переоделась с дороги, и наконец уселась на лавку перед дымящейся миской, которая по объёму походила на небольшую кастрюльку. Бабушка нарезала кирпичик душистого черного хлеба и горкой выложила его на тарелку со стеблями влажного зеленого лука.
Анна подхватила ложку и окунула её в самую середину алой гущи, зачерпнув, отправила её в рот.
— Мм, объедение! Баб Маш, ты снова использовала свой секретный ингредиент? — Аня лукаво прищурилась глядя на бабушку. Та присела напротив внучки, поправила косынку и сложила руки.
— И ничего я не пользовала, обычный борщ. От хватит болтать за едой, лучше кушай пока горячий, — бабушка покачала головой и подвинула тарелку с хлебом поближе, аккурат под нос внучке.
— А я знаю, что ты добавила! Только с любовью получается так вкусно! — широко улыбнувшись, Аня потянулась к хлебу.
— Лучок ещё бери, свежий ведь. Люба вчера звонила, говорит как анализы придут — операцию сделают. Глядишь, через месяц вернется.
Аня только кивнула, и надкусила краюшку.
— Так может ты еще успеешь на курорт?
— Не, не успею.
— Да ведь столько работала и все деньги пропали, — бабушка озабоченно покачала головой и снова поправила платок.
— Почему? Я не успела все заплатить. Зато теперь накопления остались. Что-то полезное можно купить, — этим Аня скорее пыталась утешить себя.
— Посидела бы я одна месяц, сижу же неделю. Справилась бы как-нибудь и сама. В молодости гулять надо, а работа не убежит. Это уж я точно знаю.
— Бабушка, не переживай. Мы с тобой тоже хорошо отдохнем, а Греция тысячи лет стояла и еще постоит. Успею, — потянулась и погладила бабушкины руки.
— Это старикам хорошо с молодыми, глядишь и душа здоровее. А вот юношам все-таки ровесники нужны.