Свойства релятивистского мира весьма необычны, как нам известно из физики, и если «психическая часть» человека переносится в мир, имеющий как минимум что-то общее с миром релятивистским, и учитывая, что мир психического связан тем или иным образом с миром физическим (поскольку человек существует), и учитывая то, что свойства премира оказывают влияние на поведение тела человека в обычном мире (что несомненно вытекает из замедления старения), можно допустить, что тело человека, испытывающего особенно интенсивные и «объемные» ОзВ, будет подвергаться и иного рода влияниям, и приобретет иные поразительные свойства.
Такая гипотеза разрушает препятствие, неизбежно возникающее у любого здравомыслящего человека при чтении книг того же Кастанеды или Далай-Ламы или Тулку Ургена Римпоче или Ишервуда о Рамакришне или Сатпрема об Ауробиндо и т. д. В этих книгах так густо намешаны «свидетельства» о каких-то совершенно невозможных, невероятных чудесах, что поневоле перестаешь верить автору. Что, в свою очередь, приводит к неприятному кризису, поскольку именно эти-то авторы и кажутся тебе наиболее искренними, мудрыми. Именно в этих книгах и встречаются россыпи опыта, который на пустом месте не выдумаешь, который постоянно подтверждается по мере твоего собственного продвижения в практике достижения ОзВ, ясности, устранения омрачений. Приведенная выше гипотеза позволяет, наконец, перекинуть мостик объяснения: чем больше у человека опыт ОзВ, чем эти ОзВ более «объемны» и интенсивны, тем в большей степени его тело приобретает качества «премира», которые с нашей — обыденной точки зрения, кажутся невозможными.
Заметим, что не прибор перемещается в премир, не элементарная частица «испытывает» уникальные влияния, а сам человек! Значит ли это, что наконец-то мы сможем перекинуть мостик от психического и физического, и познавать физику не приборами, а непосредственно восприятиями?
Рассмотрим еще один аспект. Нам известно о существовании квантовой механики. Не будет преувеличением сказать, что квантовую механику не понимает и не понимал никто. То же вроде бы можно сказать и о теории относительности, и все же к квантовой механике это приложимо в гораздо большей степени. Сокращение пространства, замедление времени и даже искривление пространства, эквивалентность искривления пространства массе, эквивалентность массы энергии, эквивалентность ускорения массе, все эти замысловатые задачки, связанные с субсветовыми скоростями и постоянством скорости света — все это в конечном счете можно как-то представить, нарисовать, свести к понятным нам моделям. Если человек, двигающийся с почти световой скоростью, выпустит по ходу своего движения фотон — что будет? Ведь скорость света постоянна, и скорость перемещения человека не будет складываться со скоростью фотона, и получается, что фотон будет медленно ползти впереди человека? Для нас — да. Для него же фотон будет улетать вперед с обычной скоростью света. Задачек такого рода полно, и все же их решение можно сделать более или менее понятным. Но квантовая механика представляет из себя парадокс на парадоксе вообще непостижимой сложности. Эйнштейн волосы на себе рвал, да и не только он. Тот, кто не рвет на себе волосы, пытаясь понять квантовую физику, тот вообще даже близко не понимает — насколько чудовищно он далек от ее понимания. Сейчас я хочу упомянуть только об одном аспекте — вероятности. «Электрон», например, это ни что иное, как «плотность вероятности обнаружения электрона», и проявляет себя эта штука, которую мы называем «электрон», то как частица, то как волна, и никому никогда ничего этого не вообразить, ни нарисовать и не представить. Зато многое можно описать уравнениями, и на основании полученных результатов строить приборы, которые будут исправно работать — чем мы и занимаемся, отодвинув проблемы понимания подальше.
Если на некий регистрирующий экран посылать единичный электрон или фотон через очень узкую щель — настолько узкую, что, согласно принципу неопределенности Гейзенберга, неопределенность его импульса начнет заметно увеличиваться, то фотон начнет обнаруживаться на экране в самых неожиданных местах — совсем не напротив щели. И каждый последующий фотон ляжет с некоторой вероятностью (которую можно точно подсчитать) на какое-то свое место. Если выпустить сразу триллионы фотонов (то есть пустить непрерывный свет), то на экране мы увидим четкую полосу — в данном случае за счет массовости индивидуальные разбросы нам не видны. Законы оптики работают безотказно — но не потому, что принцип неопределенности и прочие квантовые эффекты там не действуют, а потому, что они нивелированы за счет грандиозной массовости — оптический луч представляет собой астрономическое количество фотонов.
Есть ли в ППП нечто, что описывается вероятностными законами там, где, казалось бы, вероятности нет места? Конечно есть. Если ты испытываешь интенсивную ОзВ, она лишь с некоторой вероятностью приобретет качество глубины или всеохватности, и совершенно непонятно — почему, ведь в то время, когда есть яркое ОзВ, нет и не может быть никаких НЭ, нет, казалось бы, никаких препятствий. Я никогда не смогу утверждать, что яркое ОзВ станет «глубоким» — я могу оперировать лишь вероятностными категориями: «чем чаще и интенсивнее… тем больше вероятность…». В случае же массовых ОзВ уже можно говорить о закономерностях, не прибегая к вероятностям — как и в случае с оптикой — наукой, исследующей массовые потоки фотонов: если долго и интенсивно испытывать ОзВ, то закономерность становится практически железобетонной: «как только интенсивность ОзВ достигает 7, оно становится «объемным»».
Несомненное сходство описаний есть, и гипотеза о некой глубинной связи физики и ППП получает новые черты.
Можно ли говорить о психических восприятиях на языке взаимодействий? Как известно из физики, всё многообразие взаимодействий может быть сведено к сочетаниям четырех основных типов: гравитационное, электромагнитное, а также слабое и сильное (они существуют на субатомном уровне). Каждому взаимодействию, кроме гравитационного, соответствует частица, которая может рассматриваться как наименьшая порция этого взаимодействия — фотоны (электромагнитное), глюоны (сильное) и калибровочные бозоны (слабое).
Положительный электрический заряд притягивает отрицательный и отталкивает положительный. ОзВ «притягивают» другие ОзВ. ОзВ «отталкивают» НЭ. НЭ «притягивают» другие НЭ и «отталкивают» ОзВ. Как видим, мы вполне можем использовать язык взаимодействий для описания психических процессов.
Вернемся к факту существования человека. Факт, вообще говоря, непостижимый, и только в силу привычности эта непостижимость замыливается, вытесняется. Есть в общем два способа представления человека: анимистический (человек — это душа, обремененная трупом) и материалистический (душа и тело — разные уровни материи). Анимистический подход бесперспективен во всех смыслах, а главное — противоречит вышеописанным наблюдениям, состоящим в том, что ОзВ несомненно влияют на тело. Люди и раньше замечали, что мир психического несомненно влияет на мир физического — более спокойные люди живут дольше, и тело у них здоровее, и наблюдались факты чудесного выздоровления от неизлечимых болезней тех людей, кто с оптимизмом борется за выживание, а не сдается в отчаянии. Но такие наблюдения никогда не были слишком явными в силу того, что и люди практически не отличаются друг от друга — все они плавают в тумане тупости, в яде НЭ и НФ. Опыт культивирования ОзВ делает указанные наблюдения особенно несомненными — мир психического весьма заметно влияет на мир физического. Но в общем труп-то на самом деле заметно отличается от «живого тела», поэтому для меня удивительно — насколько живучей может быть совершенно бессодержательная религиозная точка зрении на мир, разделяющая «дух» и «материю» каким-то непреодолимым разрывом. Если взаимодействие есть, то оно и означает самим своим фактом, что мы имеем дело с разными уровнями материи, а не с чем-то принципиально разным. Если ОзВ влияют на тело, да еще так явно, то это и означает, что по сути мы имеем дело с материей разного уровня, разного качества. Мир психического материален — это очевидно. Но из этого не следует, что мы теперь имеем вместо «душевных порывов» холодный мир шестеренок, описываемый формулами — извечный ужас редукционизма вызван к жизни тупостью. То, что я переживаю — эмоции, мысли, ОзВ — остаются тем, что я переживаю, как бы мы ни объясняли происходящее. Более того — неразрывная связь психического и физического симметрично позволяет нам определенно утверждать, что «материя духовна», т. е. что на любом уровне материя обладает осознанием. Определенное осознание, присущее современному человеку, соответствует определенному телу человека с известными его свойствами — свойства кожи, мышц, костей, крови и т. д. Определенное осознание, присущее современному животному, также соответствует определенному телу животного, и надо отметить, что тела наши имеют чрезвычайно похожие, почти идентичные свойства, и этот факт можно отнести в пользу теории происхождения, эволюции человека от животных — человек так недавно выделился из животного мира, что нас по-прежнему связывает и общность строения тел, и даже — во многих случаях — взаимная легкость возникновения симпатии друг к другу. То, что животные — сознающие и чувствующие (что почти одно и то же) существа — сейчас ясно почти всем. Определенное сознание насекомых соответствует определенным их телам, и то же можно сказать о растениях — ну и к этому еще более или менее легко привыкнуть, и в наше время есть люди, которые считают растения чувствующими и сознающими существами, чему есть ряд косвенных подтверждений (например, отчетливая зависимость скорости роста и плодоношения растения от музыки, которую ему играют). Лет сто назад никто бы всерьез гипотезу сознательности растений не смог бы принять, и точно так же сейчас мало кто всерьез сможет принять гипотезу о том, что камни, горы, ветер, море — сознающие, чувствующие существа, пусть даже и с таким типом сознания и чувствования, который как-то очень сильно отличается от нашего. И тем не менее, как бы невероятно это ни звучало — «сознающее море», «чувствующая гора» — сам факт существования человека, а также неоспоримый факт влияния «психического» на «физическое тело», доказывает то, что и камни чувствуют и ветер осознает, ведь наше физическое тело состоит в конечном счете из минералов, а наша физиология — последовательность чисто химических реакций, таким образом наше «психическое» влияет на химические реакции, а химия — ни что иное как отрасль физики, ведь в химических процессах участвуют чисто физические объекты — молекулы, атомы.