«По делу об отказе от брака. Податель сего прошения Чэн Юань сообщает, что злокозненный Цзинь Шэн в свое время согласился отдать свою дочь моему отпрыску Чэн Шоу и по этому поводу было устроено шесть видов обрядов{511}. Однако злодей Цзинь, уехав в дальние края — в округ Тайчжоу, забыл о данном им обещании. В прошлом году он переменил свои планы, просватав дочь за сюцая Хань Цзывэня из уезда Тяньтай. Свидетелем сего прошения является Чжао Сяо — человек просвещенный и добропорядочный. Почтительно прошу со всей мудростью разрешить мое дело, с тем чтобы восстановить брачную нить.
К сему настоящее прошение.
Податель прошения: Чэн Юань, житель Сисяньского уезда области Хуэйчжоу.
В прошении упомянут Хань Цзывэнь, житель Тяньтайского уезда области Тайчжоу.
Свидетель: Чжао Сяо, житель Тяньтайского уезда области Тайчжоу.
Подается на решение господину правителю области».
Правитель, прочитав бумагу, вызвал просителя в залу.
— Кем тебе доводится этот Цзинь Шэн? — спросил он.
— Господин правитель, чистый как Небо! — Чэн склонился в низком поклоне. — Он муж моей старшей сестры! Значит, доводится мне зятем. Поскольку мы с ним родственники, а дети примерно одинакового возраста, мы их обручили…
— Как же он смеет отказываться от своего слова? — воскликнул правитель.
— Все дело в том, что я, ничтожный, остался в Хуэйчжоу, а этот Цзинь переехал в Тайчжоу, в общем, удалились мы друг от друга. Но есть и другая причина. В прошлом году, как известно, прошел слух, что будут отбирать красивых дев для двора. Цзинь, прослышав об этом, сильно перепугался и просватал дочь за книжника Ханя. Узнал же я об этом только на днях, когда приехал сюда проведать родню, а заодно покончить дело со свадьбой. Словом, нарушив наш уговор, он сделал препоганое дело! Однако я не собираюсь просто так ему уступать, не хочу, чтобы он отдал невесту другому. Вот я и решил передать дело в суд, потому как уверен, что сюцай иначе как через ямынь от своего не отступится. Нижайше прошу, ваше сиятельство, господин правитель, выскажите свое мудрое суждение!
Проситель говорил столь убедительно, что правитель области принял его жалобу.
— Дело будет слушаться в течение десяти дней! — приказал он.
Чэн Юань, отвесив низкий поклон, удалился и, найдя Цзиня, рассказал ему о том, что прошение принято.
Богач Цзинь на следующий же день разыскал двух приятелей сюцая Хань Цзывэня — Чжана и Ли. Напустив на себя вид крайне растерянный и тревожный, он им сказал:
— Что мне делать? Ума не приложу!.. В свое время, когда жил я еще в Хуэйчжоу, я просватал дочку за сына одного своего родственника — младшего брата жены. Потом я покинул родные места и переехал в вашу провинцию. Вскоре, как вы знаете, стали отбирать дев для двора. Приказ был строгий, и я всполошился. И тогда я подумал: «Дальней водой не погасить ближнего пожара». Надо, думаю, просватать за кого-то дочку, и я договорился с вашим приятелем сюцаем. Вы были еще свидетелями… Вдруг тот родственник нежданно-негаданно приехал в Тайчжоу и подал на меня жалобу в управу. Что теперь делать?
— Ах ты, негодяй! Старый злодей и осел! — накинулись на него сюцаи. Как говорится в подобных случаях, гнев у них поднялся изнутри сердца, злость вспыхнула в самой печени.
— Уже тогда — во время свадебного сговора ты накрутил невесть чего, хотя и клялся вовсю. Для чего же ты составлял договор, злодей? Для того чтобы сегодня выложить нам свою смердящую ложь?
— Ясно, почему ты все это придумал! Тебе не подходит Хань Цзывэнь, слишком он беден для тебя! Не так ли? Только не соображаешь, старый осел, что господин Хань настоящий талант, он не будет весь свой век мыкаться в бедности!
— Внемли, злодей! Мы поднимем всех ученых друзей из Трех Училищ{512} и пойдем к самому правителю. И тогда тебе несдобровать — переломают твои ослиные ноги! Это уж точно!.. А дочь твоя так и останется в девках!
Цзинь стал было оправдываться, но молодые люди не стали его слушать. Кипя от возмущения, они отправились к Ханю и все ему рассказали. Новость потрясла сюцая. От гнева он не мог вымолвить слова. Возбужденные друзья требовали от него собрать всех ученых мужей и немедленно идти всем вместе в ямынь, но сюцай сумел взять себя в руки.
— Нет, братья, этого делать нельзя! — остановил он их. — Я думаю так: если старый осел решил отказаться от брачного договора, то тут сила не поможет, подольем еще масла в огонь. К тому же если мы и добьемся успеха, то после этого порядочной семье не к лицу будет с ними связываться — как говорится, вить с ними заячью нить{513}… Понятно, что этот богач — птица не велика, однако ж у него есть деньги! Поэтому его всегда поддержат в ямыне. А я всего-навсего нищий книжник, у меня нет денег, чтобы вести с ним судебную тяжбу. Сейчас ему, конечно, повезло, но расплата непременно грянет!.. Хочу потревожить вас, почтенные братья! Сходите к нему и скажите так: В свое время мы истратили пятьдесят лянов на сговорные дары; если он согласен вернуть эти деньги, но только в двойном размере, тогда от договора, мол, мы отказываемся.