На глазах юноши появились слезы. Он достал из рукава халата прежний договор вместе со сговорной карточкой и прядью волос.
Правитель области, внимательно ознакомившись с вещественными доказательствами, отдал подчиненным распоряжение:
— Отведите Чэн Юаня и свидетеля Чжао Сяо куда-нибудь в сторону, да подальше! — и обратился с вопросом к Цзиню: — Итак, верно ли, что твоя дочь обручена с Чэном?
— Истинная правда, ваша светлость! Она была с ним обручена!
— Если так, тебе не следовало отдавать свою дочь Ханю!
— Находился я в крайнем замешательстве, так как пришел тогда строгий приказ об отборе государевых дев… Напрочь забыл о прежнем своем обещании и не подумал, что выйдет из нынешнего сговора. Вот отчего так и получилось. По случайности вышло!
— Договор об обручении сам писал?
— Собственноручно!
— Есть ли в нем такие слова: «С младенческого возраста моя дочь не была ни с кем обручена?» Есть или нет?
— Торопился я, хотел поскорее кончить дело, потому и написал все, как он хотел… Но только в действительности не желал я этого.
Правитель ясно видел, что богач юлит. На его лице выразилось неудовольствие.
— Когда же был составлен договор с Чэн Юанем? Ответствуй! Скажи точно: в какой год, месяц и день?
Цзинь растерялся. После долгого раздумья он назвал какую-то дату: тогда-то и тогда-то.
Правитель велел ему удалиться и вызвал Чэна.
— Где доказательства того, что дочь Цзиня обручена с твоим сыном?
— Мы проделали все шесть церемоний… Какие еще доказательства?
— А кто сваты?
— Они остались в Хуэйчжоу!
— Покажи карточку твоей будущей невестки!
— Забыл я про нее, не захватил с собой…
Правитель усмехнулся.
— В каком году, месяце и в какой день вы составили договор о браке?
Чэн, подумав, назвал какой-то срок, который, как оказалось, совсем не совпадал с тем, что упомянул Цзинь. Правитель все понял, но, дабы удостовериться, вызвал свидетеля Чжао.
— Значит, ты свидетель… Откуда родом?
— Я местный житель.
— Если ты из Тайчжоу, откуда тебе известно, что было когда-то в Хуэйчжоу?
— Они же мои родственники!
— Коли так, скажи мне, когда был заключен брачный договор?
Чжао Сяо назвал дату, которая никак не согласовывалась с первыми двумя.
Три хитреца, надеясь, что их дело пройдет в ямыне без сучка и задоринки, даже не удосужились договориться меж собой и сейчас путались в ответах. Они никак не предполагали, что правитель станет так придирчиво их расспрашивать, к тому же порознь. Что до чиновников ямыня, получивших взятки, то они, насмерть перепуганные, жались по углам, не решаясь вымолвить лишнего слова.
Так правда всплыла наружу или, как говорится, «вылезли лошадиные копыта».
— Ну и проходимцы! — вскричал правитель в гневе. — Вы посмели нарушить государевы законы, обманщики… Даже в то время, когда темные люди прятали своих дочерей, ты, Цзинь Шэн, не имел никакого права отдавать свою дочь сюцаю Ханю, если раньше договорился с Чэном. Между тем ты это сделал, и сейчас существуют неопровержимые доказательства: сговорная карточка и сам договор. Что до Чэн Юаня, то его история — сплошная ложь. А понадобилось тебе все это для того, чтобы задним числом устроить новый брак. Никакой прежней договоренности у вас, понятно, не было и в помине!.. Теперь о дате договора. Все вы назвали ее по-разному. Что до свидетеля, то ведь он — житель Тайчжоу. Ясно, что вы спешно нашли его и подкупили, потому что не могли никого отыскать в Хуэйчжоу. Не так ли? Возникает вопрос: зачем вы все это сделали? А потому, что Хань — бедный ученый. Вот почему возникла у тебя, Цзинь, гнусная мыслишка выдать свою дочь за племянника. Потому и сговорились вы вместе и задумали весь этот мерзкий обман!
Правитель вытащил три бирки с указанием наказания — каждому по тридцать ударов батогами. Обманщики взмолились о пощаде.
— Господин правитель! — воскликнул Хань, упав перед начальником на колени. — Явите свою милость! Ведь по нашему прежнему договору Цзинь Шэн как-никак доводится мне тестем. Нехорошо, если меж нами возникнет какая злая обида или того хуже — вражда! Прошу вас, простите его!
— Просьбу сюцая удовлетворяю и сокращаю наказание Цзиню наполовину! — сказал правитель У. — Однако же истца и свидетеля прощать не собираюсь!