— Она же людей ела!
— Главным образом простецов. Конечно, пришлось повозиться, отлавливая её и упокаивая, однако в конечном итоге это послужило укреплению веры и позволило братьям‑паладинам показать себя во всей красе. Да и, строго говоря, ела нежить только тех, кто не догадался от неё убежать. Слабенькая тогда была нежить. Несерьёзная, я бы сказал. Н‑да. На чём я… А! Так вот. Преподнесённый урок пропал втуне. Наши досточтимые, вместо того чтобы обратить своё внимание куда‑нибудь ещё, стали посылать за хребет карателей с приказом уничтожить некромантов. И допосылались. Этим самым некромантам надоело, что их пытаются прикончить, и они ответили. И результаты этого ответа вы, брат, можете увидеть вон там, — взмахом руки толстяк указал на видимые с вершины холма стены города.
— Тоже нежить? — на всякий случай уточнил посланец, который так и не понял, в чём именно состояла опасность в этот раз.
— Тоже нежить, — согласно кивнул Римзо, — но значительно более опасная. Представьте, что вы зарубили какого‑нибудь поднявшегося покойника, но он успел вас оцарапать… Представили? Как вы думаете, что с вами станет через некоторое время? А? Ничего страшного. Разве что царапины загноятся. А вот если вас оцарапает здешний покойник… — маг помолчал. — Хуже всего другое. Вы начнёте распространять заразу, ещё будучи живым. И вам вовсе не обязательно будет кого‑то царапать или кусать. Достаточно просто забрызгать слюной, — он развернулся, всё так же неторопливо подошёл к установленной возле шатра длинной скамье с резной спинкой, опустился на неё и кивнул Зехвану на место рядом с собой: — Присаживайтесь, брат. Передохните.
Стоило посланцу сесть, как вынырнувший откуда‑то молодой брат принёс им по кружке горячего ягодного отвара и тут же исчез.
— Мы с трудом научились определять тех, кто готов вот‑вот превратиться в нежить, — пробормотал толстяк, сделав глоток исходящего паром напитка. — Но беда в том, что распространять заразу несчастные начинают ещё до этого. А ещё, мы так и не научились снимать это… Даже не проклятие, нет. С проклятиями мы как раз бороться умеем…
«Интересно, — подумал Зехван, грея озябшие руки о горячие глиняные бока кружки, — меня с этого холма выпустят? Если я всё правильно понимаю, тем же солдатам про возможность передачи заразы через слюну не сказали. Да и не только солдатам… Но всё же, что со святейшим?»
— А со святейшим плохо, — как будто прочитав мысли посланца, сказал вдруг маг. — Храбрым он оказался. Слишком. Если бы сразу сбежал, может, сейчас был бы жив и даже здоров. А он не сбежал. И досточтимейшим, — это слово Римзо буквально выплюнул, — не позволил. А когда город оцепили, стало уже поздно.
Обернувшись к толстяку, Зехван наткнулся на пристальный взгляд прищуренных глаз и понял, что ему только что сообщили неофициальную версию. Ту, что ляжет в основу неизбежных слухов. Официально, скорее всего, объявят, что все верховные иерархи дружно решили остаться, чтобы бороться с детищами Неправедного. На самом же деле… На самом деле, похоже, ни святейший, ни его окружение просто не поняли, что происходит нечто из ряда вон, и упустили момент, когда можно было унести ноги.
Непроизвольно поёжившись, посланец уставился в свою кружку. Если он не ошибается, ему только что предложили выбрать нового покровителя. Причём выбор очень простой: либо досточтимый Римзо, либо прогулка в Дрегс. Прогулка без возврата. И времени на раздумья…
— …захоронение чуть ли не с доимперских времён, — громко рассказывал захмелевший торговец, размахивая зажатой в правой руке костью с остатками мяса. — Так что удивительно, что нежить не выбралась раньше. Хотя его сиятельство, — лёгкий поклон в сторону сидящего за главным столом худого человека, глаза которого были закрыты широкой повязкой, — считает, что если бы не проклятые грабители могил, она бы и сейчас не выбралась.
Хотя новости в эти места доходили крайне редко, рассказчика слушали не очень внимательно. Гораздо больше собравшихся в главном зале замка Кай занимал тот, кто сидел за главным столом, по правую руку от хозяина. Худощавый, если не сказать худой бледный мужчина неопределённого возраста, одетый во всё черное, с глазами, закрытыми широкой чёрной же повязкой. Придерживающий длинные тёмные волосы гладкий обруч белого металла с крупным изумрудом говорил о его принадлежности к герцогскому или, правильнее, княжескому роду, поскольку объект всеобщего интереса был родом с далёкого севера. Мужчина сидел спокойно, расслабленно откинувшись на высокую спинку кресла и время от времени делая глоток‑другой из большого серебряного кубка, извлечённого ради такого случая из баронской сокровищницы. Лицо гостя при этом оставалось безразлично‑непроницаемым. Похоже, его совершенно не волновало любопытство окружающих. Или же он привык сидеть вот так, на виду у всех. Большинство собравшихся склонялось именно ко второму, тем более что за полгода, прошедшие с того времени, когда чужак появился в этих местах впервые, барон Кайгар успел не один раз поделиться своей догадкой. Князь Гельд не столько князь, сколько вождь. Предводитель дружины северных варваров. Бесстрашный и безрассудный.