Правда, до прямой лжи не опускались, но не по причине морали, а из боязни угодить под суд за обман Короны. Тем более что начальники всяких тайных служб не остались в стороне и сейчас бродили с физиономиями обожравшихся сметаны котов. Мало того, что их родственниц уже включили в будущую свиту (с определёнными целями, само собой), так ещё и удалось получить просто невероятное количество компромата на высшую знать. Оставалось лишь вытащить в нужный момент нужную папочку и сдуть с неё пыль.
Их предшественники — те, кто ещё не умер, — смотрели на «счастливчиков», скрывая усмешки. Они тоже когда‑то думали так же, но… Но потом оказалось, что большая часть добытых сведений вряд ли когда‑нибудь будет пущена в дело.
Впрочем, не обошлось и без жемчужных зёрен в навозной куче. Как доложил Кирхану Четвёртому его брат, главнокомандующий Рисхан, военная разведка, знавшая, в каком направлении имеет смысл рыть, раскопала‑таки связь некоторых претенденток с орденом Света. Едва просматриваемую, тщательно скрытую, но существующую.
«Это‑то им зачем?!» — удивлённо хмыкнул Его Величество, услышав новость.
Братья тогда долго беседовали, обсуждая ситуацию, но в конце концов пришли к выводу, что одну такую иметь поблизости не помешает. Просто для того, чтобы Светлые не слишком активно искали другие способы влияния на королевскую семью. В том, что целители попытаются так или иначе отвоевать утраченные позиции, сомнений не было — слишком уж привык к власти этот орден. Оставалось убедить матушку, поскольку именно она набирала высокородных служанок для будущей невестки.
Потратив ещё час на споры, братья в конце концов решили обратиться к отцу: уж если кто и мог повлиять на старую королеву, так только её муж. К тому же батюшке не пришлось бы объяснять смысл интриги, в отличие от прочих.
Закончилась эпопея как раз сегодня: секретарь Его Величества сообщил, что Её Величество королева‑мать просит своего венценосного сына утвердить состав фрейлин будущей супруги…
Непроизвольное фырканье молодого монарха вызвало у графа понимающую улыбку: всё, что касалось женщин, старая королева считала исключительно своей прерогативой. Восклицание «Да что эти… понимают?!», где под «этими» подразумевалось в лучшем случае «самцы», а в худшем вообще нечто непечатное, фактически являлось жизненным принципом супруги предыдущего короля. Именно при ней приказала долго жить тысячелетняя традиция набирать во фрейлины исключительно незамужних. «А давай посмотрим?» — заявила тогда ещё просто королева попытавшемуся было возразить супругу. Ход был беспроигрышный: мало кто откажется оставить жену на придворной должности, несмотря даже на возникающие при этом некоторые неудобства в личной жизни. Представители же Дворянского собрания, попытавшиеся порадеть за традиции, поддержки, само собой, не получили: ну кто же из счастливчиков, имеющих, между прочим, немалую родню, станет рубить сук, на котором сидит?
В конце концов Рисхан Второй, сообразив, что ничего, кроме напряжённых отношений в семье, не получит, махнул рукой. Тем более что дражайшая половина в «мужские» дела не лезла совершенно и дала клятвенное обещание оказывать Его Величеству всемерную помощь и поддержку. И даже на королевские «шалости» смотрела сквозь пальцы, благо носили они характер эпизодический и нежелательных последствий в виде бастардов не имели…
Другими словами, мать Кирхана Четвёртого была из тех, кому проще уступить, чем переспорить.
К счастью, Кир тоже прекрасно знал характер своей матушки и потому, скользнув взглядом по списку, недолго думая расписался на протянутом секретарём листе пергамента, шлёпнув сверху большую королевскую печать.
Аккуратно убрав указ в специальную папку, обтянутую малиновым бархатом и украшенную тиснёным золотом гербом Карсидии, граф смущённо кашлянул:
— Сир, ваша матушка просит посетить её покои, дабы лично представить вам свиту вашей будущей супруги.
И посмотрел на своего повелителя с нескрываемым сочувствием…
— Хр‑рс‑с‑с…
— Нет, не так. Давай сначала. Хо.
— Х‑х‑х…
— Ро.
— Р‑р‑р…
— Шо.
— С‑с‑с.
— Нет. Ш‑ш‑ш.
— Ш‑с‑с.
— Ш‑ш‑ш.
— Ш‑с‑ш‑с…
Уже второй день Гельд учился говорить.
Ошибшись с кровью, Злоглазый угадал с водой: тело лича было слишком уж пересушено. То ли его ныне покойный создатель специально выбрал такое, то ли влага испарилась в процессе поднятия — как бы то ни было, это можно было изменить, и тогда…