— Почтенный, я прошу прощения, сразу не догадался. Меня Драхг зовут. Драхгарк Мастер Ножей из рода Румхарка Каменного Молота, — свои родословные подгорные жители вели с тех времён, когда ещё не знали металла, и страшно гордились этим, задирая носы перед прочими расами. — А ты?
Вместо ответа мертвец опять повёл десятника к могиле своего создателя, где указал сначала на неё, а потом на себя.
— Гельд, значит, — догадался дварф. — Как сына, значит, тебя назвал, — бормотал он себе под нос на обратном пути. — Как старшего, значит…
Бормотание это продолжалось до тех пор, пока оба не вернулись к крыльцу, где Драхг наконец-то вспомнил, ради чего завёл этот разговор. К его удивлению, новый владелец башни, выслушав предложение, не стал ни думать, ни торговаться. Молча кивнув, Гельд-младший просто поднял из травы валявшийся там длинный дрын, аккуратно подпёр им входную дверь в знак того, что хозяина нет дома, и застыл, выражая своим видом готовность отправиться немедленно…
Любые разумные существа, собравшись для решения важных дел, начинают спорить. И чем больше существ, тем дольше этот спор длится и тем сильнее накал страстей. И всякие попытки как-то с этим бороться, избирая или назначая всяких там председателей, ведущих и так далее, если и помогают, то очень слабо. Увы, такова природа разумных: сколько голов, столько и мнений…
Дварфы, как существа очень даже разумные, исключением не являлись. Скорее, наоборот: таких отъявленных спорщиков было поискать. На поверхности даже ходила злая шутка: от пары подземников шума больше, чем от десятка гоблинов. Стоило двум коротышкам сойтись где-нибудь, как тут же начиналось обсуждение… Да чего угодно! Какой способ проходки лучше, у кого клинки и кольчуги качественнее, сменила ли дочь такого-то уже восьмого любовника или пока только пятого…
Старейшины, собравшиеся на совет для решения важного вопроса — стоит ли выпускать нанятую нежить обратно на поверхность — были истинными сынами своего народа. Разгорячённые и охрипшие, успевшие заплевать друг другу бороды и припомнить все грехи пра-, пра- и ещё много раз «пра»-пращуров, они наконец-то пришли к согласию: спросить совета у мага и поступить по его слову. Решили и тут же сделали: одного молодого послали в старые штольни, где ходячий труп воевал со зверьём, второго — в кладовую, за пивом. Не терять же зря времени? Да и в глотках давно уже пересохло…
Гельд же, не подозревая, что решается его судьба, медленно шагал в это время метрах в пяти перед стеной щитов. Медленно — не из-за темноты: мёртвые видят не глазами, и потому свет им не нужен. Медленно — потому что идущим сзади приходилось сохранять строй, что в коридорах, постоянно меняющих свою ширину, было не так уж и просто. То и дело кому-нибудь из щитоносцев приходилось либо отставать, либо, наоборот, выдвигаться вперёд, закрывая образовавшуюся брешь. А ещё — усталость, а ещё — почти полное отсутствие у подгорных жителей профессиональных вояк.
После очередной остановки, понадобившейся для заделки бокового прохода, с безразличием ожидающего окончания работ неживого бойца подозвал маг:
— Меня Брух зовут, — представился он, роясь в поясном кошеле. — Брухтарк Грибник. Я гляжу, не в обиду тебе, плохо умеешь ты пока Силу собирать. Совсем, можно сказать, не умеешь. Так что, — на свет появились несколько довольно крупных — с ноготь большого пальца — мутноватых кристаллов, — возьми их. Как тварь выпьешь, что не сможешь ухватить, туда сливай. Это просто. Не мешай тому, что утекает, утекать, только поток подправляй.
Гельд, в протянутую ладонь которого высыпались накопители, остался стоять, как будто ожидая продолжения.
— Понимаешь! — одобрительно хмыкнул маг. — Давай так сделаем: сколько кристаллов зарядишь, половина тебе, половина мне. Ну как?
Когда Хассрат понял, что им удалось наконец-то достичь долины, сил радоваться у него уже не осталось. У него вообще не осталось сил ни на что. И если б не Ниссрита с Расси, измученные переходом ещё больше, рухнул там, где стоял. Прямо на голые камни, на которых даже мох не сумел закрепиться. Вот только обострившееся до предела чутьё буквально вопило о приближении непогоды, а значит, необходимо было искать укрытие. Иначе те, ради кого он пустился в бегство, а не остался принять бой и умереть, как подобает воину, не выживут.