Даррель следил за ним до последнего момента, а затем опустил руку с биноклем и рассмеялся. Чувство торжества овладело им, но сейчас же он подавил его в себе, перестал улыбаться и задумался. Выражение настороженности и недоумения появилось на его лице. Это были ощущения человека, который много лет назад рассчитал каждую мелочь, взвесил все условия и предугадал все последствия, но в момент, когда в действительности все оказалось именно таким, как он предполагал, не верит, боится верить, что он и в самом деле ни в чем не ошибался. Он долго просидел, не двигаясь, с смутными горделивыми и тревожными мыслями.
Затем трезвое настроение вернулось к нему. Тележка, на которой было привезено колесо, и железный футляр были перед ним, и он долго смотрел на них, не понимая, что это за вещи и как они сюда попали. Придя в себя окончательно, он взялся за веревку и потащил тележку в обратный путь. Его спина горбилась, когда он возвращался назад. Он чувствовал себя усталым и постаревшим.
Анна еще не возвращалась с поля, когда он добрался до дому. Он поднялся к себе в кабинет и поставил футляр на его обычное место. Пошел на кухню, разыскал пищу и с аппетитом поел. Затем он снова вернулся в кабинет и сел за письменный стол.
Он хотел подвести итог сделанному и наметить будущее. Он исписал несколько листов, подолгу задумываясь, со многими помарками.
«Мне пятьдесят семь лет, — писал он. — Из них сорок лет я посвятил работе, которая сегодня мною окончена. Я достиг цели. В моих руках созидание и разрушение. Я начал с разрушения, чтобы расчистить почву, слишком загрязненную»…
Рассуждения, которыми Даррель обосновывал необходимость разрушения, были длинными и запутанными и свидетельствовали о том, что в этом вопросе у него не было твердой точки зрения. Они поставили бы в тупик читателя его рукописи и отбили бы у него охоту дочитать эту часть рукописи до конца.
Вторая часть рукописи касалась химии колеса и умещалась в нескольких строках:
«Формула колеса». Две строчки химической формулы, в которой встречались и обозначения для элементов, неизвестных в химии.
«Путь колеса». Прямая линия с уклоном в четверть градуса на длину тропика.
«Когда остановится колесо?» Здесь стояло всего одно слово: «Никогда!» Но сбоку мелкими буквами было приписано: «Если только оно не попадет на свой собственный след».
В самом низу стояла дата и подпись Дарреля.
Он вложил листок в папку с надписью «Колесо», поднялся по приставной лестнице к шкафу с множеством ящичков и положил папку на самую верхнюю полку. Затем снова сел к столу и на блокноте на верхнем листке написал номер полки и ящика.
Он просидел еще некоторое время в молчании, перебирая бумаги, и вдруг заметил, что бумаги перестали интересовать его.
У него появилось чувство, что ему больше нечего делать в этой комнате, и, с недоумением оглядев кабинет, он встал и сошел вниз, к дочери. Он попросил есть, был разговорчив и провел с дочерью весь вечер. Разговаривая, он всматривался в лицо дочери и испытывал удивление и нежность. В этот вечер химик Даррель впервые заметил, что его дочь была взрослой, красивой девушкой.
Он лег спать умиротворенный и счастливый, но среди ночи проснулся с тяжелым чувством и не спал до утра. Ему снилось, что волны задавили его колесо. Он больше не верил в безошибочность своей формулы. Ему надо было самому посмотреть, все ли еще продолжает лететь столб воды над океаном. Известия об этом могли когда-нибудь прийти из Америки, но он был не в силах ждать.
Утром он объявил дочери, что у него есть спешное дело на севере Ирландии и пошел в ангар выводить свой аппарат. Анна вышла его проводить. Аэроплан взял курс на север, но в нескольких километрах, когда она уже не могла видеть его, сделал поворот и на большой высоте снова пролетел над Клифтоном с направлением на океан и Америку.
2. ВОСПРЕЩАЕТСЯ СИДЕТЬ НА ЖЕРТВЕННИКАХ
За несколько лет перед этим Анна была с отцом на Каспийском побережьи. Даррелл в эти края привлекла нефть. Он искал танарий и знал, что рядом с нефтью можно найти и танарий.
Стояли жаркие дни, и Анне не понравилась страна, в которой насосов и цистерн было больше, чем деревьев, и где на земле между трубами, уносившими нефть вглубь страны, стояли темные лужи и росла колючая трава.
Даррель хлопотал о разрешении пошарить в отработанных скважинах. Анна искала в путеводителе места, которые следовало посетить. Путеводитель плохо отзывался о стране. Он предостерегал туристов против близкого общения с жителями, нравы которых своеобразны, но недостаточно изучены, и напирал на памятники древности. Древнейшим был старый храм огнепоклонников, находившийся в глубине промысловой территории.