Это было обидно. Даже отец, оказывается, никогда не верил в меня. Мне было больно, я не помню, как распрощался с отцом и что говорил, как добрался до комнаты и завалился на кровать. Всё, что меня тогда окружало, накрыла пелена, бездна горечи поражения. Может, именно тогда, в моём сердце поселилась тьма.
Глава 2 Предел понимания
Мы часто не знаем, как описать собственные чувства, не можем подобрать слов, мыслей и образов, оформить их во что-то более понятное, облечь в слова, и высказать. Еще сложнее обстоит дело с чужими эмоциями и мыслями. Не знаю, как с этим точно обстоит дела у вас, но я всегда знал, какие чувства испытывают ко мне близкие. Всю жизнь меня преследовали взгляды, полные сожаления. Так смотрят на горячо любимое, но нерадивое дитя. Так смотрят на тех, кто не оправдал и никогда не оправдает вложенных в них чаяний и надежд.
Началось это незадолго до того, как мне исполнилось девять. Возраст, когда родители активно начинают подготавливать своих детей к изучению боевых искусств. Моя мать из древнего рода Чувствующих.К сожалению, а может и к счастью, она не унаследовала родовой дар и её родители были не сильно против свадьбы с отцом. А вот её сестра унаследовала дар в полной мере.
Как сейчас помню. Был тёплый летний вечер, когда меня и двух старших братьев оторвали от каких-то несомненно важных детских дел и позвали на веранду. Тёплый, тяжелый воздух, пропитанный запахом дерева, к которому примешивался терпкий аромат чая. Дорого чая. Значит, нас навестили какие-то важные гости. Так оно и оказалось.
— Дети поздоровайтесь с тётей Асукой.
Мы вежливо поклонились.
Тётя Асука была не то, чтобы очень красива, скорее просто миловидна. Кроме характера, была в ней какая-то отталкивающая деталь, которую никто наверно не мог точно определить, но все ясно подмечали. Мне всегда казалось, что где-то плавные контуры её черт становились жесткими, но это только моё виденье. Мягкие черты лица, слегка широковатые для японки глаза и просвечивающие синевой темные волосы с несколькими рыжими прядями. Она с легким сожалением отставила чашку чая, расправила итак безупречно сидящую юбку и промолвила:
— Давно я вас не видела, племяннички, и столько бы еще не видела бы, но моя сестра, откровенно пользуясь моим к ней добрым отношением, попросила посмотреть вас. Подходите по одному, протягивайте обе руки и не мешайте, пока не отпущу.
Когда настала моя очередь, я замер, едва дыша. Как бы ни относилась к нам сестра матери, с даром она управлялась мастерски. Позже, отец обмолвился, что Асука еще ни разу не ошибалась с определением потенциала.
— Старшенький — Учитель, сильный — фыркнула она, — средний даже наверно до мастера дотянет к старости, а вот с младшеньким, вам вообще не повезло — сильный Воин, ну или слабый Ветеран его предел.
Слова Чувствующих — это как приговор, они почти никогда не ошибаются. Дела нашего Рода шли по наклонной уже не первое поколение. Проблемы были не столько финансовые, сколько в плане личной силы. Еще никогда, за почти девятьсот лет подтвержденной истории всё не было так плохо, как при рождении отца и поэтому на нас с братьями возлагались огромные надежды. И тогда я сказал себе, что не подведу и смогу стать сильнее Ветерана.
Глава 3 Лестница познания
На следующий день, после разговора с отцом, я прогулял школу. И мне было откровенно плевать на игнорирование этого факта отцом и косые взгляды матерей. С утра я лишь легко размялся и пошел во внутренний дворик родового особняка. Где-то рядом с гаражом была кладовка с инструментами, надеюсь, там найдется всё необходимое.
Вечером отец застал меня за оттаскиванием огромного валуна из сада камней. Конкретно этот камень, как и еще пара других мне не нравились, так что я решил пустить их в расход.
— Сын, прекращай ребячиться! — начал было отец, но я невежливо перебил его.
— Я не ребячусь, я строю.
Я махнул ему, приглашая следовать за собой. Отец недоверчиво посмотрел мне вслед, поправил кимоно и пошел за мной. На территории особняка есть небольшой холм земли, не знаю, как он смог сохраниться в условиях экономии территории, но именно его я и использовал для своих нужд.