Но Есугэй сказал иное:
— Это ты указала нам на Эревайл. Ты нашла того человека. Это кое-что. Оно приведет к чему-то еще.
Илия разжала кулаки. Столкнувшись с непоколебимым благоразумием Таргутая, она вдруг почувствовала себя глупо. Есугэй, единственный из всех, не деградировал. Он остался точно таким же, как и в первую их встречу на Улланоре, когда перед человечеством лежала открытая Галактика и разговоры шли только о триумфе.
— Да, — тихо произнесла она, слишком ослабев, чтобы спорить. — Да, оно может привести к чему-то еще.
Протянув руку, легионер поддержал женщину под локоть. На его смуглом лице возникла слабая улыбка.
— Не суди моих братьев слишком строго, — произнес Таргутай. — Такая война утомляет их души. У меня было свое испытание, на «Воркаударе». Я провалил его. Иногда вижу в снах, в кого превратился. Все мы сейчас такие. Хан приказывает им сражаться, потому что так надо. Если не сражаться, ярость пожрет их.
Раваллион оперлась на руку Есугэя. Физически она серьезно ослабла. Прошло пять лет с тех пор, как Илия отправилась из штаба Мунигорума в секторе на поиски неуловимого примарха. Казалось, что миновали все двадцать.
— Если сможем уйти отсюда раньше, сделаем так, — заверил Белый Шрам. — Потом доставим трофей на «Бурю мечей».
Женщина кивнула. Ей требовалось поспать — забыться хоть на несколько часов. Эревайл оказался отвратительным миром-склепом, как и все планеты на их кровавом пути к Трону, и генерала тошнило от его вони.
— Надеюсь, оно того стоило, — пробормотала Илия, уверенная в обратном.
«Облачный молот» несся впереди, изрыгая сажу. Сверху и снизу летательного аппарата сияли райским великолепием небеса Клефора, разукрашенные полосами телесно-розового, бледно-зеленого и голубого цветов. Перистые скопления частиц закручивались в направлении магнитного севера, одного из немногих ориентиров в бесконечном белесовато-прозрачном небе.
— Очень уродливый, — воксировал Саньяса.
— Ага, — согласился Торгун.
— Думаю, надо его завалить.
— Думаю, ты прав.
Летающий корабль сохранял прежний курс, ничем не показывая, что заметил погоню. Это был крупный «Облачный молот», пятидесяти метров в длину, со свисающим крылом-лопастью, что рассекало дрожащую атмосферу. Восемь прямоточных турбин пылало белым жаром, поддерживая железного великана на неровной подушке перегретого воздуха. Блистерные[16] установки праздно вращались, осматривая невероятно огромные просторы газовой оболочки Клефора.
До цели гиганту было еще далеко. Достигнув ее, «Облачный молот» раскроет корпус, и обтекаемые бомбы, подвешенные рядами внутри, со свистом устремятся вниз. Преодолев километры постепенно уплотняющейся атмосферы, они врежутся в далекую твердую землю. Враг безжалостно применял такие машины на Клефоре, понемногу склоняя города-крепости лоялистов из Алегориндской Каменной Стражи к повиновению.
Но эта находилась в последнем вылете. Ей оставалось несколько минут боевой службы перед быстрым и достаточно неожиданным выходом из строя.
Семь гравициклов заложили вираж со стороны солнц, держась высоко над тепловой струей «Облачного молота». На их грязно-белых корпусах выделялись тупые носы и огромные безнаддувные двигатели. Оказавшись в прямой видимости колосса, легионеры разделились и ринулись вперед, чтобы уйти из зоны поражения хвостовых бортстрелков.
Заметив их, вражеские пилоты развернули бомбардировщик, и тот неуклюже заковылял влево на нисходящих потоках воздуха. Из сферических куполов, протянувшихся цепочкой вдоль железной брони великана, в направлении гравициклов понеслись очереди снарядов.
— Хай! — рявкнул Саньяса.
Стремительно приближаясь к цели, он лениво уклонился от шквала зенитного огня. Холянь, Вай-лун и Оцзат метнулись следом, отвлекая на себя бортстрелков, и также помчались к «Облачному молоту». Инчиг и Ахм вместе с Торгуном атаковали по другому флангу; с каждой секундой перед ними вырастал размытый от скорости борт гиганта.
— Не забывайте, что я сказал про двигатели, — воксировал Торгун, настраивая визор и синхронизируя прицельные метки с подвесным тяжелым болтером.
— Они опаснее всего, — серьезно ответил Саньяса, ныряя под очередной вражеский залп.
Следом все гравициклы, камнем рухнув вниз, ушли под нависшую над ними громаду «Облачного молота».
— А значит… — продолжил Торгун.
— …с ними надо разобраться вблизи! — закончил Саньяса.
Выжав последнее из ускорителей, он оставил охотничью партию позади.
Гравициклы вновь задрали носы и стрелой помчались к скоплению ревущих турбин бомбардировщика. Машины попали в зону турбулентности, пронизанную выхлопами двигателей. До цели оставалось еще шестьдесят метров, но жар ощущался даже сквозь силовую броню.
Четверо из семерых легионеров свернули и пронеслись вдоль «Облачного молота», расстреливая оборонительные турели. Торгун, Саньяса и Оцзат, оставшиеся в реактивной струе турбин, изо всех сил пытались направить носы гравициклов под колоссальные нижние ободья обтекателей.
Торгун пригнулся в седле, не обращая внимания на язычки пламени, которые бежали по корпусу его машины. Прицельные метки прыгали по визору, порывы горячего воздуха сбивали наведение, и легионер отключил его, положившись на собственную меткость.
Первым выстрелил Саньяса, за ним Торгун, еще через долю секунды — Оцзат. Три потока болт-снарядов, устремившись точно в центр горнила, с грохотом врезались во внутренний изгиб сопла и раскололи металл. Обломки двигателя вылетели наружу, вертясь и с лязгом отскакивая от фюзеляжа. Командир резко снизился, увертываясь от серповидного куска пылающей стали, но не прекратил огонь.
Главная турбина взорвалась по окружности и рывком отделилась от днища великана. Отвалилась вся установка, и три гравицикла ушли в сторону от распадающегося комплекса двигателей. Из пробитых топливопроводов повалили огромные клубы чада, в них мелькали искры пламени. «Облачный молот» клюнул носом, раздался визг и треск разрываемой обшивки. Машина начала крениться перед падением, которое пронесет ее через все слои атмосферы к далекому ядру Клефора.
Торгун ушел ввысь по дуге, пронесшись через отчаянные, разрозненные очереди бортстрелков. Приятно было бы понаблюдать за пожаром, но гибель колосса могла растянуться на несколько часов, а легионеров ждали другие цели.
— Дарга,[17] — воксировал Инчиг с позиции справа-сверху бомбардировщика, используя хорчинский термин для «сержанта». — Подтягивайся ко мне.
Заложив вираж вправо, командир увидел, в чем дело. Со сгорбленного хребта «Облачного молота» летели ответные болт-снаряды, и поврежденный ими гравицикл Вай-луна неуправляемо уносился прочь, изрыгая прометиевый дым.
Увеличив изображение, Торгун заметил воина в силовой броне цвета стали, который появился из люка в верхней точке кормы воздушного корабля. Хотя бомбардировщик терял высоту, его экипаж выбирался наружу для боя.
— Скинуть их, — приказал командир, наводясь на передового врага.
Вновь пробудив тяжелый болтер, Белый Шрам расчертил крышу «Облачного молота» полосой вспышек, упершейся в противника. Отброшенный разрывами, тот полетел вниз, за облака, размахивая руками и ногами.
Но изнутри возникли новые легионеры. Заняв позиции для стрельбы, они открыли огонь по гравициклам, которые кружили возле подбитого бомбардировщика. Саньяса попал одному в питающий ранец, и тот сдетонировал, разорвав предателя на куски плоти и керамита. Другой успел развернуть треногу с лучевым оружием и пробил дыру в носовой части машины Герга, но и установку, и оператора тут же изрешетил Холянь, мчавшийся следом.
«Облачный молот» падал все быстрее, и на крыше остался только один защитник воздушного корабля — воин в тяжелом доспехе, вооруженный цепным мечом. Даже когда гравициклы подлетели для убийственной атаки, он не укрылся внутри, но воздел клинок и прокричал вызов сквозь неистовый ветер.