Белые Шрамы очень близко подошли к краю. Никто из них не понимал этого — уж точно не полностью. Порой Торгун просыпался от кошмаров, залитый потом, и вспоминал голоса, говорившие с воинами на «Звездном копье».
С того момента последствия отступничества проявились более чем наглядно. Легионер сражался против искалечивших себя Детей Императора, против Сынов Хоруса, что вступили в союз с якша, и апостолов Несущих Слово в рясах, пропитанных кровью смертных. К счастью, Торгуна избавили от подобной судьбы. По сравнению с ней гибель в бою казалась бесценной наградой.
Из коридора донесся стук сабатонов. Бывший хан положил глефу на стойку, и в каюту вошел Саньяса, пригнувшись в дверном проеме, рассчитанном на простых людей.
— Получили перед входом в варп, — сказал он, подавая командиру инфопланшет. — Прямым сигналом.
Торгун посмотрел на пластину со стеклянным экраном. Там было не астропатическое сообщение, а коммюнике легиона. Их транслировали по зашифрованным субварповым каналам, эстафетой между истребительными командами смертников. Вследствие этого радиус связи уменьшался во много раз, но возрастали скорость и безопасность передачи. В последний раз такое послание пришло два года назад, в нем от помеченных смертью требовали убраться с дороги наступающих частей орду. С тех пор — ничего.
Терранин нажал руну активации, запустив сканирование сетчатки. Саньяса держался у порога, не собираясь подходить ближе.
Затем Торгун прочел коммюнике. Потом еще раз. После этого удалил содержимое и включил инфочистку катушки памяти.
— Когда вы хотели провести каль дамарг? — спросил он, бросив планшет на крышку алтаря сбоку от себя.
— После следующего выхода из варпа. Что там сказано?
— Запрет на действия в секторе. Приказ держаться подальше от Лансиды и Гетморы.
— Мы в месяцах пути от обоих.
— Вот и прекрасно. Как там корабль?
Саньяса несколько секунд смотрел на командира, потом опустил взгляд к стойке с оружием Вай-луна.
— Неплохо. Оцзат заметил что-то на авгуре. Возможно, стоит пуститься в погоню.
— Хорошо, я посмотрю. — Встав, Торгун шагнул к двери, и легионер отошел в сторону. — На Клефоре мы одержали победу, брат. Вай-лун достойно погиб ради нее.
— Пусть наша судьба окажется такой же, — кивнул Саньяса.
— Верно, — согласился командир, направляясь на мостик. — Будем на это надеяться.
Глава девятая
Коненос шагал по коридорам Замкового Камня, ударами ног отбрасывая с дороги обломки. С нижних уровней еще доносились глухие звуки стрельбы — погоню за главными силами лоялистов задерживали отделения смертников. Истребить их оказалось нелегко, но в течение часа все будет кончено. Дети Императора отбили доки Калия, разминировали заложенные бомбы, подготовили причалы для десантных кораблей с бригадами ремонтников.
Хорошая оборонительная операция, в которой враг понес тяжелый урон. Наверное, следовало бы порадоваться.
Войдя в Зал Образов, оркестратор едва взглянул на статуи Имперских Добродетелей — абстрактные изваяния качеств, когда-то активно поощрявшихся властями: Стойкости, Благоразумия, Трудолюбия и Бережливости. Когда-то его ошеломляла убогость монументов, этих бездарно слепленных болванчиков, которых Управление пропаганды создавало в промышленных количествах во время Экспансии.
Еще до просветления Коненос не представлял, что Фулгрим когда-нибудь позволит разместить такую мерзость на боевом корабле Третьего легиона. Впрочем, его воины осквернили памятники в Замковом Камне — насадили на их шеи отсеченные головы Белых Шрамов, отрубили статуям разведенные руки и заменили другие части тел всяческими непристойными штучками. В общем, жизнь при новом мироустройстве стала более приятной.
Азаэль добрался до арки, за которой начиналось Зеркальное Убежище цитадели, где Эйдолон разместил свой командный пункт. Стражники — два легионера с наличниками шлемов в виде аквилы, выложенной золотом и сапфирами, — поклонились прошедшему мимо них консулу.
Стены за дверями мерцали отраженным светом. Фронт не продвинулся так глубоко внутрь крепости, и помещение уцелело, но трэллы с подавленным восприятием все равно полировали, начищали, переставляли убранство. С потолка свисали ряды шелковых портьер, легчайшая ткань колыхалась в клубах дыма из парящих в воздухе курильниц с измельченными благовониями. Сотня смертных рабов пала ниц перед Коненосом, прижав лбы к полу в черно-белую клетку, и замерла в ожидании распоряжений. Большинство созданий были изменены — вытянуты, сжаты, ослеплены, наделены дополнительными глазами, искажены ради воплощения любых фантазий плетельщиков плоти. Среди них лениво бродили легионеры: одни шлифовали клинки, другие пребывали в ступоре после боя.
Сам Эйдолон восседал на троне из лазурита и кованой бронзы. Подлокотники сиденья были вырезаны в форме вскинувшихся змей, литая спинка изображала разинутую пасть с загнутыми клыками. На ней сплетались пейзажи преисподней, слегка колеблющиеся в свете множества канделябров или, возможно, по иным причинам.
Лорд-командующий, развалившись на троне, вертел в латных перчатках какую-то вещицу. Шлем он снял и выглядел как-то сентиментально.
Консул знал, в чем дело, поскольку чувствовал себя так же. После каждого сражения они испытывали все более сильный похмельный синдром. Жестокую ломку от нехватки стимуляторов лишь отчасти компенсировал прием меньших доз. Мир вне поля битвы почти всегда казался смутным, тихим, размытым по краям, словно во сне.
«Пока мы хотя бы не умираем от абстиненции, — подумал Азаэль, четко понимая, куда ведет такая дорога. — Это может измениться».
— Оркестратор, — Эйдолон чуть приподнял разбитый подбородок, — твоя броня не в порядке.
Коненос улыбнулся. Последний легионер Белых Шрамов, убитый консулом, сумел расколоть ему наплечник. Голова противника лопнула от вокс-крика, что вырвался у Азаэля, но это не сделало утрату симметрии менее раздражающей.
— Будет исправлено, господин, — ответил он. — Ремесленники уже получили приказ.
— Не сомневаюсь, ты придумал что-то особенное.
— Да, скажем так… с чогорийскими мотивами.
Рассеченная Душа переместил взгляд на шелковые занавеси. Его моторика замедлилась даже заметнее, чем ожидал консул. Вероятно, Эйдолон слишком увлекся инъекциями.
— Я надеялся, что с ними явится он. Боевой Ястреб.
— Тогда мы могли бы проиграть, — заметил Коненос.
— Вероятно. — Лорд-командующий выглядел задумчивым. — Но как высоко бы вознеслись в ином случае, верно? Убийство примарха… Это способно нарушить равновесие.
Оркестратор промолчал. Эйдолон, пожалуй, имел право предаваться фантазиям, после того как истребил стольких врагов на стыковочных палубах. Среди легионеров, одаренных адским психозвуковым оружием, Рассеченная Душа бился искуснее всех.
И вообще, кто знает, — возможно, он прав? Быть может, Фабий превратил Эйдолона в воина, способного одолеть прародителя легиона. Или же в нем просто говорит прежнее высокомерие, налитое в новый сосуд.
— Получены доклады о других налетах, — сказал Азаэль.
— Читал их, — безразлично отозвался лорд-командующий. — Где-то победа за нами, где-то за ними.
— Мы выпустили врагам немало крови.
— Согласен, но я все же полагаю, что их главная цель осталась скрытой. Скажи, ты слышал название «Эревайл»?
— Столичный мир субсектора Тельгам. Выведен из Согласия два месяца назад. Находится на последнем этапе покорения. Почему вы спрашиваете?
— Что там, на Эревайле?
Коненосу пришлось задуматься.
— Промышленное производство среднего уровня. Густонаселенная планета, имелись планы формирования полков. Кроме того…
— Да-да, все очень уныло и уже известно мне. Но знаешь ли ты, что Эревайл стал их главной мишенью? Белые Шрамы готовы были отдать Калий, лишь бы скрыть атаку на ту планету. Лоялисты знали о ней больше, чем мы. Это был наш мир, подвластный нам, но мы что-то проглядели.