— Я могу отправить команды вызнавателей, — нахмурился консул.
Эйдолон лениво усмехнулся:
— Пока они доберутся туда, Белые Шрамы давно улетят. Ты же их знаешь.
— Тогда погонимся за ними! — При этой мысли Азаэль ощутил последнюю вспышку энергии от боевых коктейлей. — Лоялисты бегут от нас, господин. Можем перебить их, пока они удирают.
— Мне уже дали такой совет. Взгляни.
Коненос одной рукой поймал планшет, брошенный ему лордом-командующим. Это была стандартная инфопластина, используемая для хранения текстов с интерпретацией астропатических посланий. Строчки рун на кристаллической поверхности были закрыты двойным кодом и защищены на смысловом уровне отсылками к мифологии Кемоса. Прозреватели грез, принявшие сообщение, наверняка уже были мертвы — передачи из таких источников оберегали с особым тщанием.
Оркестратор не сразу расшифровал содержимое.
— Магистр войны, — произнес наконец Азаэль, но умолчал о том, что немедленно пришло ему в голову.
«Значит, Хорус больше интересуется делами легиона, чем наш генетический отец».
— Интересно, правда? — заметил Эйдолон. — Повелитель Смерти мчится к нам. Луперкалю отчего-то взбрело в голову, что мы сработаемся с Четырнадцатым. Мне такое кажется маловероятным, а тебе?
— Послушайте, мой господин, вы же этого и хотели, — ответил Коненос, пристально изучая текст распоряжения. — Санкции на атаку против всего Пятого легиона. С помощью Гвардии Смерти мы можем добиться успеха.
— У меня уже была «санкция». Я не какой-то безмозглый слуга или Сын Хоруса, чтобы мной командовало отродье, вздувшееся от варпа. — Рассеченная Душа то и дело поглядывал на шелковые портьеры, словно за ними скрывалось нечто интересное. — Поэтому я не склонен выполнять данный приказ. Хватит с меня варваров, лучше найду новые души для пыток. Разве тебе не нравится шалить с сынами Ферруса? Они умирают так медленно, в такой ярости…
Консул собирался ответить, но тут с грохотом распахнулись огромные двери в Убежище. По полу с лязгом прокатились стражник в окровавленном шлеме и оружие, выбитое у него из рук. Резко повернувшись, Азаэль выхватил собственный болт-пистолет. Легионеры по всему залу навели болтеры на вход.
Внутрь спокойно шагнул одинокий воин в доспехе Третьего легиона, с виду безоружный. Точеные черты, не скрытые шлемом, выдавали в нем кемосского аристократа. Голубые, как лед, глаза с невозмутимым презрением взирали на двор лорда-командующего.
— А теперь, — пробормотал Эйдолон, — будут пытать нас.
— Мой господин! — крикнул Раваш Карио, переступая через корчащегося стражника и направляясь к трону. — До меня дошли слухи, что Рассеченная Душа еще не бросил воевать. Стоит ли им верить? Объясни, почему ты до сих пор не в пустоте!
Лорд-командующий заинтригованно смотрел на незваного гостя. Дети Императора в зале понемногу расслабились, но все так же целились Карио в голову.
— Придворный Клинок, — произнес Эйдолон. — Великая честь. Но где же твоя труппа, префектор? Неужели растерял по дороге?
Пока Раваш подходил к лорду-командующему, Коненос неотрывно наблюдал за ним. Мечник безукоризненно держал себя, его осанка была безупречной, но отсутствие улучшений плоти разочаровывало. Оно говорило о недостатке честолюбия, а судьба умела карать и за подобную гордыню.
— Мы получили от тебя десятую часть сил, о которых просили, — обвинил Эйдолона легионер, полностью игнорируя консула. — Если бы ты выполнил требования, я привел бы сюда спасенный конвой с припасами.
— «Требования», — повторил лорд-командующий. — Вот как ты это называешь?
— У нас есть варп-сигналы. У тебя есть средства отследить их. — Карио, холодный, словно мрамор, искусно сдерживал гнев. — Если враги исчезнут в пустоте, с ними пропадут жалкие остатки твоей чести.
— Ну что ты, брат. Я давно уже их лишился.
Раваш яростно взглянул на него:
— Найди Шрамов.
— Префектор, на тебя со всех сторон направлены болтеры. Думаю, ты не в том положении, чтобы командовать.
Карио ринулся вперед еще до того, как с губ Эйдолона слетел последний слог. Азаэль мгновенно выстрелил, но промахнулся на волосок. Остальные также открыли огонь и тоже опоздали — виной тому были остатки боевых наркотиков в крови и общая вялость легионеров.
Мечник, оторвавшись от подножия трона, одним прыжком оказался на нем самом и с размаху приставил клинок к мясистой шее лорда-командующего. Ухватившись свободной латной перчаткой за плечо Рассеченной Души, он вдавил стальную саблю в бело-серую кожу.
— Не подходить! — рявкнул Эйдолон своим бойцам, всей толпой подбиравшимся к трону.
Коненос, который целился в неприкрытый висок Раваша, задержал палец на спуске.
Первый лорд-командующий тяжело дышал.
— Клянусь богами, ты быстр, — сверкнул он взглядом.
— А ты разжирел, — сузил глаза Карио. — В пустоте никто не услышит губительный крик. Еще остается нужда в клинках.
— Как ты и доказал. Но теперь, пожалуйста, убери меч — как ни странно, я не имею желания убивать тебя.
— Тогда заканчивай эту комедию. Прикажи отправить погоню.
— Я не люблю выслушивать распоряжения с клинком у горла.
Наблюдая за представлением, Коненос позволил себе сухую улыбку. Он видел, что Эйдолон, напротив, наслаждается ситуацией.
Раваш медленно отвел чарнобальскую саблю и отступил от трона. Его гнев, впрочем, еще не улегся, и легионер не вложил оружие в ножны.
— Стыдно, брат, — сказал лорд-командующий, устраиваясь удобнее. Его стянутые швами щеки раскраснелись. — Было время, когда мы спорили о стратегиях изящными словами.
Префектор с омерзением оглядел шелка, искаженных рабов, клубы благовоний.
— В то время слов было вполне достаточно.
— Но почему ты предположил, что мне известен способ отыскать Хана? — Эйдолон все еще развлекался. — У него, знаешь ли, особая репутация.
Отойдя от подножия трона, Карио зашагал к шелковым портьерам. Двумя резкими взмахами клинка он располосовал завесу.
За ней на золотых цепях высоко над черно-белым полом висел кусок мяса. Прежде он был чем-то большим — сверхчеловеческим воином, облаченным в керамит цвета слоновой кости. Теперь от него остались лишь жилы и дрожащая плоть, которой не давали умереть пыточные устройства, подключенные к стволу головного мозга, позвоночнику, обрывкам лица. Ободранные черты легионера застыли в безмолвном крике, порождаемом импульсами из катушек болеусилителей. Эти психически настроенные пластины были прижаты к обоим вискам пленника. От них к затянутому дымом потолку уходили витки проводов.
У воина не было глаз, но он ощутил исчезновение шелковой завесы и дернулся.
— Многое узнали? — спросил Раваш.
Лорд-командующий пожал плечами:
— Мы только начали.
Карио наконец убрал саблю в ножны и снова повернулся к трону.
— Согласись помочь, и я свяжусь с каждым Придворным братством в секторе. Если охота наскучила тебе, подумай об эстетическом наслаждении — такое можно сделать с каждым врагом.
Тут Эйдолон жадно взглянул на префектора, и Коненос, понял, что лорд-командующий заглотнул наживку. Он больше не сражался за идею, примарха или даже самого себя. Он сражался ради непрерывного удовольствия.
— Повелитель Смерти мчится по варпу, — сказал Рассеченная Душа. — Ему велели присоединиться к нам. Не слышал, наверное?
Раваш впился голубыми глазами в своего формального командира.
— Это ничего не меняет.
— Это меняет все, — улыбнулся Эйдолон и обернулся к Азаэлю. — Ты ведь согласен со мной, не так ли?
— Как и всегда.
— Да, как и всегда.
Лорд-командующий откинулся на спинку трона, не отводя взгляда от Карио.
— Мне нужен был стимул, чтобы вновь разогнать кровь. Возможно, ты стал им.
Префектор безразлично отвернулся.