— Этой машине нельзя доверять, господин, — предупредил Фон Кальда.
— Верно. Но чему можно?
Вода переливалась за края и пенилась, стекая бурным потоком по костяному лабиринту. Отраженный ею свет плясал на потолке зала, словно блуждающие огоньки на болоте. Шипение усилилось, в него вплелись последние отголоски хрипов утопленников.
Довольно скоро появились образы. Советник увидел призрачные шары миров, сожженных легионерами, армии, растертые ими в пыль. Кратко обретали четкость гербы уничтоженных противников: паукообразный символ планеты-кузницы Горентес, шевроны Рыцарского дома Прастер, бесконечная череда полковых эмблем Имперской Армии. Перед глазами Фон Кальды проплывали города, планетные системы, станции в глубоком космосе и корабельные доки, обращенные в прах и пепел во время безжалостного наступления магистра войны и его братьев.
— Скажи, что ты чувствуешь при виде этого? — спросил Эйдолон; из-за сухого, ржавого голоса казалось, что с апотекарием говорит машина.
— Только гордость, — ответил советник. — До конца войны мы сожжем еще многое.
Лорд-командующий угрюмо опустил глаза.
— И все решится на Терре. Фабий уже набросал планы будущих экспериментов, я видел их.
Фон Кальда не стал уточнять, ни как Эйдолону удалось такое, ни что замыслил главный апотекарий легиона. Байл по-прежнему оставался возле примарха, а любая связь на таком расстоянии стала невозможной из-за бушующего варпа. Вместо этого советник, имевший собственные планы, сосредоточился на образах «Купели грез». Легионер знал, что повелитель, в отличие от него, верит в полезность устройства. Да и машина, в которой заперты души столь многих провидцев, точно покажет что-нибудь, пусть даже совершенно неверное.
— Мы можем изменить всю вселенную. — пробормотал апотекарий, — но уперлись в прежнюю цель? Терра, Тронный мир, и больше ничего не важно?
На покрытом шрамами надменном лице Эйдолона мелькали блики света, отраженного водой.
— Но ведь все сводится к ней, брат мой, — сказал он. — Мы пришли с Терры, мы возвращаемся на Терру.
Щека лорда-командующего дернулась, обнажив плотный пучок сухожилий, тщательно сшитых Фабием.
— Кроме того, мы меняемся и скоро превратимся в рабов своих удовольствий. Нужно пользоваться моментом, пока из нас еще можно собрать легион.
Видения «Купели» усилились. Из эфира выплывали все новые планеты, нередко охваченные холодным серебристым огнем. Фон Кальда узнал миры, совсем недавно покорившиеся магистру войны: Лермию, Эруа-Нха, Гобалл, Эревайл, Мхореб X. Небесные тела рассыпались по космической пустоте, образовав прерывистую дугу — ожерелье из угольков, вытянутое по вращению Млечного Пути вдоль одного из его рукавов. Основные бои сейчас шли на галактическом западе, самом дальнем из участков длинного фронта гражданской войны. Более крупные силы яростно пробивались по центру, упорно наступая под командованием самого Хоруса.
— Конвой «Мемноса», — сузив глаза, начал Эйдолон. — Куда он везет припасы?
— В Теснины Гейста — технику, солдат, провизию. Тот район пока не очищен, захвачен всего два терранских месяца назад. Без этих припасов…
— Мы не потеряем ничего важного, — перебил лорд-командующий. — Грузовые суда будут атакованы, охранение ответит, и тогда враги выберут истинную цель. Но какую? От чего они пытаются отвлечь наше внимание?
В радиусе досягаемости флота находились больше десятка гарнизонных планет, сотня укрепленных бастионов и двадцать уязвимых участков фронта. Все они обладали той или иной стратегической важностью.
Советник не понимал замысла противника. Утраченный контроль над Теснинами можно вернуть, перебросив небольшие подкрепления из соседних областей. Возможно, это чисто символический выпад, свидетельство того, что ресурсы неприятеля на исходе.
— Проанализируй нашего врага, — сказал Эйдолон. — Его сильные и слабые стороны.
— Боевого Ястреба?
— Других не осталось. Что с его войсками?
— Разрознены. Стратеги насчитали девятнадцать атак за последние три месяца, тринадцать из них было отражено. Такие потери ослабляют его легион. Ястреб, теперь уже точно, собрал корабли для последнего наступления.
— Хану противостоят четыре легиона, а у него не хватит сил одолеть даже один. На его месте я бы искал путь к отступлению.
— Он не побежит, — возразил Фон Кальда.
— Ему придется. Хан, как и все мы, хочет увидеть Терру перед финалом. — Лорд-командующий сжал ладони. Советник осознал, что интеллект Эйдолона остался прежним, не ослабел после изменений, внесенных Фабием в его тело. — В отличие от тебя, он точно понимает, что все решится там, и не желает остаться в стороне, когда мы начнем крушить стены Дворца. Чтобы вырваться из наших тисков, Ястреб должен уходить сейчас. Посмотри на космос его глазами, апотекарий. Узри то, что видит он.
Фон Кальда вернулся к «Купели грез». Перед ним предстали варп-маршруты — трассы, врезавшиеся в украденные разумы утопленных навигаторов. Он увидел, как армии магистра войны, постоянно маневрируя, окружают и отрезают неприятеля, перекрывают ему пути отхода. Не только батальоны Эйдолона пытались загнать Белых Шрамов, целый фронт выступал в пустоту тысячей зубцов, блокирующих все дороги через беспокойный эфир. Каждый охотник знал действующие приказы: устранить угрозу флангам, расчистить подходы к Солнечной системе и приблизить наступление Конца.
— Калий, — наконец произнес советник. — Он пойдет к Вратам Калия.
Эйдолон вздернул прошитую бровь:
— Объясни почему.
— Конвой «Мемноса» все еще в глубине покоренного космоса. Его уничтожение привлечет туда наши наступающие части с трех участков фронта. Допустим, все они поддадутся на провокацию. Это ослабит сектор Гармартес, но Хан не станет атаковать тот регион. Он полностью разорен и совершенно бесполезен для обеих сторон. Тем не менее Ястреб может уйти вдоль края Гармартеса под галактическую плоскость. Тогда, собрав все силы, он сумеет захватить систему Калий и окажется в зоне досягаемости Врат, не охваченных варп-штормом. Если Хану удастся завладеть субсектором до нашего контрудара, он успешно вернется домой.
Лорд-командующий медленно кивнул. Вода в «Купели» заклокотала, будто поздравляя с верным ответом.
— Хорошо. И все же его надежды бесплодны, поскольку через эти Врата не прорваться. Пертурабо разрушил их основание, и бури свирепствуют там столь же яростно, как и в любом другом секторе. — Эйдолон со свистом глубоко втянул воздух, и швы на его глотке напряглись. — Но Хан об этом не знает. Он проведет ложную атаку, рассчитывая, что мы погонимся за ним к конвою и откроем дорогу на Калий.
Первый лорд-командующий встал с трона и выпрямился во весь рост, насколько позволило скрюченное тело. Когда-то Эйдолон двигался плавно, но теперь напоминал дряхлого старика. Зелья, что насыщали истерзанный организм воина, поддерживали в нем жизнь, но и забирали силы. Главным его оружием стал голос — звуковые вихри из громоздких акустических имплантатов и раздутых горловых мешков, раздиравшие плоть врагов.
Фон Кальда смотрел на лорда-командующего с чем-то вроде завороженного омерзения. Ему больше всего хотелось бы уложить повелителя на операционный стол, вскрыть рубцы, оставшиеся после воскрешения, и постигнуть тайны создания столь великолепного чудовища. Недавнее видение, пережитое апотекарием, прояснилось бы после такого опыта, но провести его никак не удалось бы. Разве что когда-нибудь после войны, на досуге… Поэтому сейчас советник только склонил голову в знак покорности.
— Собери флот и передай сообщение Коненосу! — приказал Эйдолон, ковыляя по ступеням тронного помоста. — Направь минимальные силы на помощь «Сюзерену», затем скомандуй общий сбор в сенсорной тени Врат. Совершим переход к Калию, как только братья присоединятся к нам.
— Как пожелаете. — Фон Кальда последовал за лордом-командующим по начищенному полу к дверям. — И, если позволите — примарх?..
Эйдолон сухо улыбнулся апотекарию: