— Мы уже два года не бились рядом, все вместе. Галактика забыла, на что способны сыны Барбаруса. Пора напомнить ей.
Но с Тифоном они стали бы полноценными. Вернувшись, Калас осушил бы последние капли сомнений.
— Теперь идите, снаряжайте корабли! — прорычал Мортарион, загоняя досаду вглубь. На этом он и закончит — примарх никогда не произносил пышных речей, легиону хватало самих известий о новой битве. — Подготовьте каждого бойца, зарядите все оружие. Отбываем через час.
Глава четырнадцатая
Илия заняла место в зале курултая и оглядела толпу, пытаясь определить, скольким воинам в итоге удалось прибыть на сбор. Вокруг, лицом к низкой каменной площадке, сидели рядами ханы многих братств. На церемониальных столпах пылали огни, перед возвышением стояли красно-золотистые стяги древних империй и владений Чогориса. Все знамена, свисавшие с деревянных шестов, были стянуты кожаными темляками.
Вдоль края площадки расположились грозовые пророки — две дюжины, все, кто остался от изначального состава. Почетные места среди них заняли Есугэй и Арвида. Раваллион, в знак уважения вечно благодарной орду, усадили рядом с двумя библиариями. На другой стороне полукруга разместились командиры легиона: нойон-ханы орд Ганьзориг и Цинь Фай, затем Шибан, прозванный Тахсиром, Хай-Шань, Намахи из кэшика, ахн-эзин Джубал. К ним присоединились другие прославленные бойцы, закаленные в долгих сражениях, — Айнбаатар из братства Ночной Звезды и Хулан из братства Золотого Пути.
Напротив их всех на старинном троне степей восседал Каган, Хан Ханов, облаченный в длинный кафтан и кожаный алтакский жупан. Руки, не забранные в латы, он держал на коленях. Суровые черты примарха, сверху оглядывавшего собрание, наполовину терялись в неровном свете пламени. Блестящие черные волосы свободно ниспадали ему на плечи.
Некоторые легионеры, прибывшие на совет, видели своего сеньора впервые за несколько лет.
Илия не смотрела ни на Шибана, что сидел на другой стороне полукруглого зала, ни на Арвиду рядом с собой. Обстановка в собрании была напряженной из-за различных слухов и опровержений.
Последние ханы заняли свои места. Раздался удар гонга, люмены погасли, но в отшлифованных чашах взметнулся огонь, отогнавший тьму.
— Сыны мои, — произнес Джагатай на хорчине, окинув взором толпу легионеров. — Вы пробились сквозь пламя и боль, чтобы добраться сюда. Путь вышел долгим. Многих, кто должен был встать рядом с нами, больше нет.
Раваллион почувствовала, что у нее учащается пульс. За пять лет вместе с Белыми Шрамами она неплохо изучила их язык и считала, что в устах примарха хорчин звучит восхитительнее всего. В голосе Кагана — низком, размеренном, полном спокойной силы, — по-прежнему слышались нотки из тех времен, когда его разносили степные ветра. Ханы, задын арга, все владыки легиона неотрывно внимали ему. Даже сейчас никто не мог точно сказать, какое решение примет Джагатай.
— Будь у нас время, я почтил бы их всех, — сказал примарх. — Но с каждым часом оставаться здесь все опаснее. Нам вновь нужно выдвигаться, и остается единственный вопрос — куда? Вы знаете, как идет эта война. Неприятель подчиняет варп своей воле, создает штормы, которых нам не преодолеть. Все дороги на Терру взяты под наблюдение или перекрыты силами, во много раз превосходящими наши. Мы пытались прорваться с боем, но нас всегда отбрасывали. Выживать мы могли только по отдельности, вдали друг от друга, постоянно обманывая противника. Теперь невозможно и это — аркан стянулся. Осталось только два варианта: или вновь рвануться к Тронному миру, или дать последний бой здесь, вдали от дома, в надежде ранить моего брата так глубоко, что наша жертва окажется не напрасной. Ибо, не сомневайтесь, если мы дадим сражение войскам магистра войны, исход может только один. Немало предавших легионов наступает на Терру, их поддерживают и прикрывают бессчетные армии смертных. Нам хватает сил, чтобы привлечь внимание врага, но не покончить с ним.
В зале начали перешептываться. Многие ханы при возможности оспорили бы такие слова, но никто открыто не возражал повелителю. Раваллион крепче вцепилась в подлокотники.
— А если попытаться исполнить клятву? — продолжал Джагатай. — Все ли пути перекрыты для нас? Может, да, а возможно, и нет. Недавно мы погнались за надеждой, основанной лишь на слухах. В прежние дни мы не снизошли бы до такого, но времена сейчас тяжелые.
Каган перевел взгляд темных глаз на Арвиду:
— Чернокнижник, слово тебе.
Встав, Ревюэль повернулся к рядам ханов. Илии показалось, что он движется скованно, как после ранения. Пострадал в бою за Калий?
— У нас есть имя, — начал псайкер, также на хорчине. — Новатор Питер Ашелье, указанный нам генералом Раваллион. Мы считаем, что из всех агентов Навис Нобилите он имеет наибольшие шансы проложить для нас путь. Генерал поручилась за Ашелье, и во время последней серии рейдов за ним отправились на планету Эревайл. Там новатора не оказалось, но теперь мы знаем, где его искать: в разломе Катулла. Насколько нам известно, там нет ценных для врага объектов. Это изолированный регион, лишенный стратегической важности. Записи о деятельности в нем отсутствуют. Если мы хотим найти навигатора, нужно отправляться туда.
Арвида бросил взгляд на возвышение.
— Если мы хотим найти навигатора, — повторил он и сел на место.
— Таков был совет мудрой Илии, и мы сражались, следуя ему, — произнес Джагатай. — В наших силах достичь Катулла. Если тот человек существует, возможно, мы отыщем его. И если он владеет той силой над эфиром, на которую мы надеемся, то легион вернется на Терру.
— А если нет? — спросил Шибан.
У Раваллион упало сердце. Голос хана звучал явно скептически.
— Тогда, Шибан-Тахсир, — ответил примарх, — мы примем бой в том месте. Оно не хуже любого иного.
Хан улыбнулся, иссеченное шрамами лицо скривилось.
— Простите меня, Каган, но мы на курултае, и здесь дозволены любые речи. Так вот, уже многие воины пали в погоне за этими грезами. С каждой битвой мы удаляемся оттуда, где должны быть сейчас. Есть другой вариант.
— Есть, — отозвался Джагатай.
— Наш дом! — Шибан повернулся к братьям, и по залу прокатилась волна приглушенных одобрительных возгласов. — Если не удается пробить дорогу к Терре, мы еще можем вернуться на Чогорис. Нам ничего не известно о судьбе родины. Возможно, ее народ еще сражается или же она разорена врагом.
Тахсир взглянул прямо на примарха:
— Если мы хотим сохранить честь, то должны сначала позаботиться об очагах тех, кто взрастил нас.
— Возвращение на Чогорис невозможно, — вмешался Есугэй. В его голосе не было победных ноток, только горечь. — Оно нам просто не по силам.
— Разве с Террой иначе?
— Если Терра падет, все погибло. — Таргутай не смотрел на Шибана. По традиции курултая, он обращался к примарху. — Война закончится. Хорус спокойно зачистит остальную Галактику, мир за миром.
— Ходят слухи, — заметил Ганьзориг, преемник Хасика, — что вопреки всему Ультрамар еще держится и Ворон еще жив. Луперкаль не может одновременно быть повсюду.
— Пока нет, — ответил Есугэй. — Но отдайте ему Трон, и это изменится.
— Тот Ашелье, он просто человек, — вставил Цинь Фай, равный Ганьзоригу по званию. — Может, он еще жив, может, уже мертв. Может, он выручит нас, а может, это не в его власти. Слишком хрупкая соломинка, чтобы за нее цепляться.
— Верно! — вскочила на ноги Илия. Ей не нравилась идея спора с орду на их территории, и генерал говорила на готике, сомневаясь, что сумеет точно изложить свои мысли на хорчине. — Хрупкая соломинка. Как стыдно мне должно быть, что я отвлекла вас ею. Но если бы оставались еще хоть какие-нибудь неиспытанные способы, тогда я согласилась бы с вашими словами, с речью Тахсира, с любым советником, который произнес бы: «Довольно, мы охотились, мы убегали, но теперь все пути закрыты…»
Ханы слушали молча. Раваллион чувствовала на себе взгляды собрания — спокойные, уважительные, скептические. Белые Шрамы всегда внимали ей, с самого начала. Бремя их доверия оказалось тяжелым, и вес его не уменьшался.