Первый лорд-командующий вошел туда в одиночестве. Двое бойцов Савана, что сопровождали его, встали по обеим сторонам высоких обсидиановых дверей Палаты.
Мортарион какое-то время изучал своего визави. Он знал Эйдолона, много раз видел его раньше. В прошлом легионер был стройным и элегантным, носил позолоченный доспех мастерской работы, но не страдал безвкусицей. Былую осанку лорд-командующий отчасти сохранил, но лишился многого другого. Глотка воина уродливо раздулась под новой броней, которая изгибалась и вспучивалась, словно жидкая. Тяжелый плащ пронизывали золотые и серебряные нити, сплетавшиеся в невероятно сложные узоры, что наподобие призм отражали и преломляли свет ламп.
Подойдя к примарху, Эйдолон неуклюже поклонился. Боль сквозила во всех его движениях, прерывистых и неловких, и когда-то идеальная кожа морщилась от спазмов.
— Знаешь, лорд-командующий, на секунду я решил, что вы будете атаковать нас, — сухо проскрипел Мортарион сквозь дыхательную маску. — Вы поздно заметили эмблемы.
Эйдолон пожал плечами:
— Мои бойцы увлеклись. На Калии мы пустили Шрамам кровь, слышали об этом? Мы побили их армию и собираемся повторить еще раз.
— С ними мог явиться мой брат.
— Да, мог, — презрительно фыркнул легионер.
Примарх позволил себе краткий миг веселого удивления. Если это существо действительно думает, что способно одолеть Боевого Ястреба, возможно, мыслительные способности Детей Императора и в самом деле необратимо пострадали.
— Лорд-командующий, пройди со мной, — пригласил Мортарион, жестом указывая вперед.
Воины двинулись в глубь помещения. Из теней под потолком на них взирали барельефы — резные изваяния из темного гранита с пустыми лицами. Две пары сабатонов стучали по полу, глухие отголоски шагов разносились меж пустых, унылых скамеек.
— Я давно уже не беседовал с твоим господином, — заметил примарх.
— Как и я.
— И если бы ты знал, где он и в чем состоит его цель, то не сказал бы мне.
— Нет, думаю, не сказал бы. — Эйдолона почти не интересовала кладбищенская обстановка. — Какое-то время мне казалось, что он выжидает, пока схлынет ярость Повелителя Железа. Но сейчас — кто знает? Фулгрим предпочитает не раскрывать своих намерений, но мы верим, что военные интересы для него превыше всего.
— Но в итоге он прибудет на Терру.
— Предполагаю, так или иначе там окажемся мы все.
— Но не Хан. — Мортарион остановился перед крупнейшей статуей — бесформенной многоглавой тварью, что вздымалась во тьме, словно великан-людоед из прошлого Барбаруса. — Когда начнется осада, его не должно быть на стенах Дворца.
— Об этом не волнуйтесь, — небрежно произнес лорд-командующий. — Все главные маршруты и трассы перекрыты или под надзором. Силы магистра войны блокируют внешние линии обороны Дорна. Мы здесь, по сути, вытесняем Хана дальше в пустоту, где уже застряли Жиллиман и два проклятых Ангела.
— Этого недостаточно. Я должен добыть его голову, прежде чем вернуться к Луперкалю.
— Добыть для Хоруса или для себя? — лукаво взглянул на него Эйдолон.
— Тут наши цели сходятся. — Примарх зашагал дальше. Сквозь стены зала просачивались многочисленные шумы боевого корабля — гудения, ворчания, лязги. — Но я потерял след Хана. Разве что ты сумеешь вновь отыскать его?
— Вы нашли бы способ, если бы воспользовались полученными дарами.
— Такую цену я платить не готов.
— Но позволите нам заплатить ее, — сказал лорд-командующий, — чтобы вы обрели желаемое.
— Для вас подобные вещи все равно что конфетки для детишек. Вы принимаете их с радостью.
Усмехнувшись, Эйдолон кивнул:
— Как хорошо вы нас знаете… По крайней мере большинство из нас. Дайте мне время, и все будет сделано. — Он перестал улыбаться. — Но вам не удастся вечно отвергать богов, мой господин. Я знаю по докладам, что произошло на Молехе. Вы можете возводить стены, отдавать приказы, но не загоните обратно то, что было освобождено.
— Так всегда рассуждали у вас в легионе.
— Не только у нас. Боги явятся забрать свое, рано или поздно.
Мортарион продолжал идти. Он слишком долго внимал угрозам, нашептанным в ночи, чтобы обеспокоиться из-за предупреждения обезображенного легионера.
— Пусть приходят. Я не боюсь ни их, ни того, кто создал меня.
Воины дошли до конца Палаты, где возвышался гранитный алтарь, увенчанный подвесными светильниками. На нем покоился огромный череп, вырезанный из слоновой кости, с зияющими пустотой глазницами. Раньше над ним висела имперская аквила, но теперь ее толстые пыльные обломки валялись рядом.
— Мы оба не в восторге от нашего союза, — сказал примарх, глядя на лежащих вместе идолов. — Но я не тиран. Твоя верность не принадлежит мне, и я не стану требовать подчинения. Когда погоня закончится, я воздам тебе все почести. Потребую лишь одного — предоставь мне нанести смертельный удар. В остальном поступай как тебе угодно.
Эйдолон какое-то время смотрел на него с неясным выражением лица. Возможно, даже с чем-то вроде восхищения, хотя в такое сложно было поверить. В любом случае уже вскоре первый лорд-командующий вновь поклонился, так же дергано, как и прежде. На его пересеченное швами лицо вернулась привычная маска вежливого удивления.
— Отрубленные черепа меня не интересуют, господин, — вполне искренне произнес Эйдолон. — Болезненные воспоминания, знаете ли. Поэтому, поверьте мне, что бы ни случилось, право последнего удара и голова Хана будут принадлежать вам.
Глава шестнадцатая
Странствие к разлому Катулла вышло недолгим. Флот успешно выполнил три варп-перехода, несмотря на мощные встречные потоки, которые вселенная теперь посылала против Шрамов. Они потеряли два корабля, в том числе заслуженный эсминец с тремя дюжинами легионеров на борту, многие навигаторы пострадали или погибли от физического или ментального истощения. Но звездолеты ковыляли вперед, восполняли потери в экипажах друг друга и расходовали последние ресурсы, чтобы пробиться дальше по непростому пути.
В конце третьего прыжка авангардная группа вышла в реальный космос и устремилась к точке, координаты которой Арвида отыскал во время прозревания разума. Как только раздвинулись варп-ставни над иллюминаторами, каждая живая душа во флоте мгновенно испытала смутную тревогу. Вместо черной пустоты, усеянной звездами, их окружала мутная дрожащая синева, что расползалась подобно струйкам чернил в воде. Пострадали еще многие навигаторы, даже из команд на крупных боевых кораблях. Одни хватались за варп-глаза, пуская пену, другие безжизненно оседали в ваннах с питательным веществом, истекая кровью из ушей.
«Буря мечей» быстро заняла позицию на вершине клина. Флагман помчался прямо вперед, рассекая бурлящую материю. Несмотря на огромный тоннаж и могучие плазменные двигатели, он все равно кренился и рыскал, словно от сейсмических толчков.
Каган, сидя на троне командного мостика, наблюдал за полетом через огромные иллюминаторы переднего обзора. Возле него стояли Есугэй, Джубал, Шибан и Вейл, а также магистр навигаторов «Бури мечей», престарелая Авелина Хёлвос. Чуть дальше расположились Илия и Арвида, на краю возвышения заняли посты другие вожди легиона — ханы, грозовые пророки, флотские стратеги.
Хёлвос тяжело опиралась на стальной посох с рунической резьбой, сжимая его длинными смуглыми пальцами. Прерывистое дыхание женщины доносилось из-под пышно расшитого капюшона.
— Пустота замарана, господин, — прошептала она, поправляя налобную повязку.
Вейл как будто испытывал одновременно и восхищение, и омерзение. Хотя он и не обладал тонким варп-чутьем Авелины, но явно понимал в общих чертах, что лежит впереди.
— Лхам-пульсации, — пробормотал он, пристально вглядываясь в иллюминатор. — Широкий разброс излучения. Идет из варп-разлома. — Мейстер посмотрел на примарха. — Будьте осторожны, мой господин.