Посреди схватки стоял на коленях чернокнижник Арвида — нетронутый, невредимый, ведущий их вперед.
За обшивкой корабля неслась вселенная, все быстрее, все дальше.
— Держаться! — рычал Хан.
Твари вопили. Белые Шрамы давали им отпор, непокорные, несгибаемые.
— Держаться!
Глава двадцать седьмая
По мощному грохоту последнего лэнс-удара Мортарион понял, что щиты «Бури мечей» наконец упали, на этот раз по-настоящему, и он может телепортироваться обратно.
Примарх взглянул на лежащих вокруг мертвецов, срубленных ударами кос, на кровь, что растекалась и собиралась в лужи по всей палубе. Все убитые стремились атаковать его, чуть ли не бросались на клинок, сражались так же свирепо и умело, как воины любого легиона, но было в них и что-то еще. Некая одержимость.
Их хан, Торгун, тоже лежал на полу со сломанным хребтом. Прикончить его оказалось непросто — он не был проворным, как братья, но превосходил их в стойкости. В конце боя взмах Безмолвия сорвал с него шлем, и Мортарион увидел лицо хана: окровавленное, тронутое смертью, но с горящими от радости глазами.
Потом он умер, как и много тысяч других, разрубленный на куски, втоптанный в металл.
— Мой господин, — раздался в комме голос Калгаро. — Наведение завершено. Переношу вас в безопасное место.
Мортарион отстраненно кивнул. Схватка обернулась изматывающей, механической резней, которая не утешила его после потери главной добычи. Даже в победе ощущался заметный привкус унижения.
На палубу обрушились лучи эфирного света, и примарха вновь пробрал холод бездны. Когда дымка рассеялась, он обнаружил себя на мостике «Стойкости», в окружении бойцов Савана с изморозью на доспехах.
Навстречу ему поднялся Калгаро. За спиной магистра осад стояли рядами прислужники Четырнадцатого легиона, офицеры и матросы из экипажа. Еще дальше, в стороне от остальных, располагалась небольшая группа воинов в золотом и фиолетовом. Во главе свиты держался первый лорд-командующий, который поклонился ему.
— Мой господин, простите за своеволие, — начал Эйдолон, — но, как вы видите, битва окончена. Я желал убедиться, что вы вернулись к нам.
Позади него, в иллюминаторах реального обзора, пылающие корабли подсвечивали пустоту красным. «Буря мечей» утратила балансировку, сотрясаемая взрывами, ее громадное тело изнутри озаряли пожары. Медленно переворачиваясь, она уходила из плоскости боя, роняя обугленные антенны и шпили с истерзанного корпуса. Флагман слишком пострадал, не было смысла его захватывать.
На дальнем фланге катастрофического сражения виднелись только разбитые, тлеющие остовы кораблей Белых Шрамов — уцелевшая часть флота отступила внутрь разлома. В погоню не могли пуститься ни его армада, ни звездолеты Эйдолона, поскольку брешь закрылась.
— Что Хан? — мрачно спросил Мортарион, как будто для простой формальности; барбарусец знал, что Джагатай ушел, вырвался из когтей, готовых сомкнуться у него на шее.
— Скрылся, мой господин, — ответил Эйдолон. — Не ведайте сомнений — победа за вами. Он бежал от вас, но варп не будет милосерден к нему.
— Победа?! — заорал примарх, резко повернувшись к лорду-командующему. Из древней дыхательной маски полетели капельки желчи. — «Победа»? Может, историческая? Чертов мутант, если для тебя это победа, значит, ты любишь боль даже сильнее, чем утверждают слухи!
Снаружи, в пустоте, боевые корабли Третьего и Четырнадцатого легионов полностью остановились. Их экипажи окунали громадные пушки в дымящиеся чаны с охладителями, отключали перегретые плазменные двигатели во избежание расплавления. Поодаль мерцали последние отблески пустотного сражения — там еще сопротивлялись окруженные космолеты Пятого, не успевшие пройти в варп-разлом. Шла охота за «языками», хотя нужда в них по большому счету исчезла.
Мортарион зашагал обратно к трону, напряженно обдумывая положение.
Еще одна неудача, еще одно пятно на репутации. Когда он вернется к Хорусу и братьям-примархам, на нем будет лежать груз позора — тяжелый, как и всегда.
Калгаро ждал с обычным спокойствием и молчал, пока к нему не обращались. Его подчиненные оставались на боевых постах, неизменно угрюмые и безмолвные. Все они хотели услышать приказ. Оглядев их выжидающие лица, Мортарион почувствовал, как внутри него пробуждается некое омерзение. Он убивал, но этого было мало. Он преследовал врага, гнал сыновей через пустоту, вдаль от славных битв, но этого было мало.
Глубоко внизу, запертый и скованный, бился в цепях искаженный монстр — Грульгор. В покоях примарха тихо гнили непрочитанные колдовские тома. Псайкеры, по-прежнему обитавшие на всех кораблях его флота, пока что сдерживали себя, но заклинания готовы были слететь у них с языка.
Мортарион вспомнил слова Эйдолона: «Вам не удастся вечно отвергать богов. Вы можете возводить стены, отдавать приказы, но не загоните обратно то, что было освобождено».
— Заканчивайте все текущие дела, — наконец проворчал худощавый примарх, опускаясь на трон. — И быстро. Потом переходим в варп.
Он снова воззрился на лорда-командующего:
— Ты неплохо справился с поисками моего брата. Во второй раз получится?
— Боюсь, Хан уже недоступен для нас, господин, — как будто с неуверенностью ответил Эйдолон.
— Тогда поищем другого. Если дам тебе имя, твое искусство сработает?
— Это будет зависеть от имени.
— Тот, кого я хочу усмирить, перед тем как отправиться к Тронному миру.
Лорд-командующий явно удивился.
— Хотелось бы большей определенности.
Тогда Мортарион снова подумал о Грульгоре. Представил, как чудовище мерзко вздыхает в камере, гнилой от трюмных вод. На Молехе оно было оружием, ровнявшим с землей города.
Оно было поганым отродьем. Следует искать лучший путь.
— Я встану рядом с магистром войны, — сказал примарх. — Мы займем место в авангарде, наш легион удостоится заслуженной чести. Но необходимо собрать все силы. Нужно вернуть тех, кто был с нами в самом начале.
Мортарион посмотрел на Эйдолона — во всем его убранстве и распущенности, во всей его силе и слабости — и испытал отвращение.
— Поэтому приведи нас к моему первому капитану, — заключил он. — Найди мне Каласа Тифона.
Эпилог
Первые сигналы обнаружили авгуры дальнего действия на сторожевике «Валья», вышедшем на охоту с Талионских Отмелей. Сообщение о них направили в штаб тактической группы примарха, которая находилась в двух варп-переходах, на границе субсектора Проксима Сол-Терций — менее чем в двух неделях пути от Терры. Поначалу в точности данных усомнились и отправили прямым лучом запрос о подтверждении.
Все изменилось, когда на самом «Храфнкеле» засекли варп-возмущения от целой армады. Флагман, семнадцать космолетов эскорта, курьерские корабли Администратума и разнообразные транспорты ауксилии были приведены в полную боевую готовность.
Ведь Волки, которые патрулировали дальние рубежи оборонительных позиций лорда Дорна, залечив полученные в Алакксесе раны и страстно мечтая дать бой магистру войны на его территории, приняли метки на сенсорах за то, к чему они готовились уже несколько месяцев. Фенрисийцы решили, что враг наконец взял курс на Тронный мир. «Храфнкель» затребовал с Терры подкрепления, но не стал ждать ответа и ушел за пелену.
Принадлежность неизвестного флота выяснилась только после того, как группировка Шестого легиона выдвинулась на передовые позиции и начала более точное сканирование. Трэллы, не веря своим глазам, неоднократно перепроверяли отчеты, пока не получили достаточно надежные результаты для доклада примарху. Информацию переслали на контрольные станции мостика, где магистр сенсориума, еще раз сверив данные, все-таки завизировал их и опасливо направился к командному трону.