Полностью выпрямившись, Хаккан провернул лезвие вокруг и вытащил его, после аккуратно положил тело парня на доски. Рана, попавшая прямо под солнечное сплетение, была смертельной. Мечник снял маску с юноши и взглянул тому в глаза. Они были фиолетового цвета и горели болью. А также желанием мстить. Мотерасу закрыл глаза и коснулся груди почти покойного врага. Он почувствовал тревогу и страх. Он шел за кем-то ради великой цели, но результата своих трудов ему так и не суждено увидеть. Лезть глубже мечник не стал. Это было бы оскорблением пытаться понять больше, начиная аспектом заканчивая конкретными вещами, так что тот просто открыл глаза и взглянул в лицо умирающего юношу.
-Ты закончил свой путь, синоби – тихо сказал Хаккан – Найди покой там, куда идешь. Если здесь ты его не нашел.
Недавний враг кашлянул кровью и улыбнулся во весь рот красными зубами
-Запомни, буси – Он поперхнулся – Тихо спит в ночи Муракамот. А его останки будут вечно напоминать о неумолимости ордена. - его тело обмякло, а из глаз, рта и носа начал сочится и устремляться по ветру темный дым.
Мечник встал и убрал катану в ножны.
-Мураками – он бросился в сторону дворца Даймё. Из-за бамбука виднелось красное зарево.
Глава V. Всегда оставляй двоих
Дворец Даймё и главы семьи полыхал, будто кроме сухих досок в нем ничего больше и не было. Здание все еще сохраняло очертания, но даже те, кто ни разу не видел пожара могли бы сказать, что после останутся только руины. Бумажные стены почти все уже исчезли, а деревянный каркас был похож на выстроенные в причудливую форму большие угли. Посреди пожарища на месте, где, судя по расположению, раньше располагалась спальня, на коленях сидела Маруками и держала на руках Даймё. Хозяин города лежал на спине и не шевелился. Недалеко на уцелевшем от огня столбе сидел знакомый синоби с расписной маской, в правой руке он держал клинок, кровь на котором уже запеклась.
Хаккан бросился к копейщице и присел на одно колено рядом, оглядев уже покинувшего этот мир Даймё.
-Мне очень жаль – произнес он, рассчитывая каждый свой дальнейший шаг, все еще понимая, что убийца находится буквально в нескольких шагах от них.
-Я его убью…-прошептала Маруками-Я убью тебя, слышишь? – вокруг нее начал скапливаться темный, перемешанный с красным туман, что через пару мгновений начал впитываться ей в руки. – Я уничтожу все упоминания о тебе! – Она вскочила и обнажила копье
-Меня зовут Татсуно – Он спрыгнул и вытянул клинок вперед, положив вторую руку на локоть. – Запомни это имя. Всегда оставляй двоих, чтобы они рассказали историю.
Хаккан ужаснулся и опешил. Он слышал эту фразу много раз. Принцип. Когда он был совсем ребенком один человек использовал ее после всех своих зверств, чтобы два разных слуха распространилось по Империи, если же распространялся один, значит зверство было достойно его великого имени.
Во всех воспитывали страх к этой фразе и никто не рисковал проговаривать это вслух, напоминая всему живущему о прошлом, очистить последствия которого удалось лишь к недавнему времени. Это выражение использовали только верные последователи или подражатели, а иногда в качестве насмешки после некоторых деяний. В любом случае, использующий это заключал договор с совестью, если она у него была.
Мотерасу вышел вперед и закрыл рукой Мураками, но та оттолкнула его. Сила толчка неожиданно оказалось необычайно высока, алый шлейф преследовал ее руку и все движения. Хаккан отлетел на несколько метров и больно приземлился на бок, в конце концов оказавшись на спине.
Он услышал лязг металла, глубоко вдохнул и сел, избавляясь от звона в ушах. Копейщица с рычанием и необычайной силой совершала размашистые удары копьем, особо не двигаясь, а Татсуно скакал вокруг нее, периодически блокируя атаки, испуская пар из ноздрей маски. За его мечом следовал темный, словно песок шлейф, что растворялся в воздухе, слишком отдаляясь от лезвия.
Хаккан с трудом поднялся, опираясь о колени, приглушенно он слышал крики Мураками, которая проклинала синоби и вновь обещала закончить его жизнь.