В нас полетели стрелы, но слитного залпа у врагов не вышло. Многим всадникам мешали стрелять беснующиеся лошади. Я ощутил попадание стрелы в плечо. Броня, конечно, выдержала.
Почва под ногами стала рыхлой и неровной. Уже были видны мелкие трещины разошедшейся земли. Кое-где её пласты опустились или наоборот приподнялись. Идти стало сложнее, но именно эта сложная местность давала нам решающее преимущество.
Октан Марцин пока не мог присоединиться к атаке. Кавалерия под его управлением тоже потеряла контроль в условиях колдовского катаклизма.
А вот Силы Иворна Сандиса хоть и с опозданием, но поддержали нашу атаку. Сам триумвир ехал на боевом слоне вперёди своих легионеров. Модифицированная, закованная в броню махина с четырьмя бивнями ни капли не боялась творящегося вокруг буйства стихий. Два минотавра шли рядом, вооруженные не только топорами, а ещё дротиками и длинными копьями.
«Пришло время лить кровь напыщенных варваров», — с явным злорадством в голосе объявил Сандис. — «Я долго ждал этого момента. Слышишь, Ксерион? Твое „великое царство“ восстало из пепла, чтобы снова сгореть дотла. Его кости удобрят почву, на которой Империя поднимется ещё выше. Смотри на черные небеса, царственный червь. Солнце оставило тебя, жалкий человечишка. Я обращаюсь ко всем вам, рабы бывшие и будущие. Бегите, прячьтесь, страшитесь».
Уверен, он долго носил в себе эту злобу. Его «теплые отношения» с шаддинцами начались ещё в первые месяцы восстания. Хорошо, что Сандис транслировал свою речь на вражескую армию. Ещё один гвоздь в крышку гроба морали противника, а она и так уже держится крепко.
Стрелы продолжали лететь. Они впивались в мой серьезно повреждённый щит. Жаль, не успел его сменить. Даже разум стратега всегда упускает какие-то мелкие детали.
Ещё сто метров и новые раскаты грома. Ксигон явно не хотел давать вражеской кавалерии шанса опомниться. Правильно. Однако, по ощущениям, новые раскаты грома были слабее предыдущих. Возможно, заклятие жреца постепенно теряло силу. В конце концов, самого Ксигона рядом не было. Он применил силу дистанционно.
Впрочем, кое-какой эффект заклинания ещё только готовился сыграть свою роль в этом спектакле доблести, силы и коварства. Два крупных пролома были окружены белёсым туманом, в котором двигались громадные фигуры. Нечисть поменьше размером уже начала выбираться оттуда. Гули, трупогрызы, лярвы, веталы. То была не самая опасная нежить, но даже она может повлиять на ход боя. Особенно, когда вражеская кавалерия деморализована. А в глубинах проломов шевелилось что-то явно крупнее и опаснее.
Остается надеяться, что Ксигон в какой-то степени контролирует монстров и они не станут для нас помехой. Впрочем, я бы с удовольствием зарубил парочку сверхъестественных тварей. Меч передал бы мне их силу, восстанавливая энергию и ускоряя регенерацию ран. Моё тело ещё помнит, как на Севере я сотнями истреблял чудовищ, сражаясь неутомимо и с каждым боем становясь сильнее. Однако пока вперёди не было вражеских монстров. Только всадники и лошади, которых они пытались успокоить.
Вот кого сейчас нужно истреблять.
Двадцать метров.
Я приказал легионерам замедлить шаг и скомандовал: «Дротики!»
Несмотря на многочисленные раскаты грома ни капли воды пока не упало с чёрных небес, однако смертоносный ливень по моей воле обрушился на потерявших строй всадников.
«Ещё», — требовал я. — «Ещё!»
Пилумы, плюмбаты и обычные дротики сыпались на врага. Масса кавалеристов забурлила. И без того напуганные лошади получили ещё один повод для паники.
Из-за резко наступившей темноты было ощущение, что мы сражаемся ночью. Однако вспышки грома иногда роняли на землю свой ослепительный свет, выхватывая из полумрака образы эпического сражения.
«Вперёд!»
Я вёл за собой в атаку почти 14.500 воинов моих легионов и около 3500 бойцов покойного Нималексиса. Примерно столько же отправилось за Сандисом. Волна тяжелой пехоты накатывалась на кавалерию Шадда. Рядом с Ксерионом там было около двадцати тысяч всадников. Причем лучшие из лучших. А также слоны и верблюды.
Вражеская пехота, несмотря на понесённые потери, снова попробовала предпринять контратаку. Основой ее стали выжившие фидаины и немногочисленные хваран во главе с Тайкано. Мораль других подразделений шаддинской пехоты слишком сильно колебалась. Они могли только лишь играть роль вспомогательной массовки.