Собрав вещи в тюки, Микаш отправился в гостевые покои поговорить с хозяином. Дверь была нараспашку – слуги тащили к лестнице дорожный сундук. Внутри находился Йорден с друзьями, уже полностью одетыми и готовыми к отбытию. На Микаша никто не обратил внимания.
– Это непочтительно и нарушает все законы гостеприимства. Я буду жаловаться в Совет! – причитал Йорден.
Похоже, миловидная служанка послала его в дальние дали.
– А чего ты хотел? Сбежал вчера от невесты, вот и получай теперь, – Дражен развел руками.
– Так она в обморок грохнулась. Малахольная какая-то небось и родить не сможет.
– Не пори чушь. Ей от духоты поплохело, с кем не бывает. Да и не дурна она вовсе: юная, свежая, податливая. Сам бы с ней закрутил, если бы ты моим другом не был.
Микаш поморщился и спрятал глаза. Впрочем, Фанник тоже в разговоре не участвовал и просто глядел в окно.
– Ой, да что там пробовать, она ж поди ничего не умеет, – заспорил Йорден.
– Да ладно, сам молодую кобылку не объездишь? Или боишься? – Дражен ехидно усмехнулся.
Йорден вспыхнул.
Микаш закашлялся. Руки чесались расколотить ближний стул об их головы. На него снова не обратили внимания, и он зычно пробасил:
– Жеребец, которого вам подарили, совсем дикий. Лучше в седло не садиться, пока зареченские умельцы не обломают его как следует.
– Ага, если даже ласковой кобылки боишься, то на жеребца точно лезть не стоит, – не сдержался Дражен.
Йорден метнул в Микаша взбешенный взгляд.
– Дворнягу никто не спрашивал! – и, повернувшись к Дражену, визгливо закончил: – Да я не хуже тебя или зареченских умельцев в седле держусь!
Можно, конечно, внушить повиновение, но после вчерашнего было боязно. Лорд Веломри явно что-то заподозрил. А он не из тех, кто бросает слова на ветер.
– Ступай, разомни жеребца хорошенько, да поживее, увалень, – приказал Йорден и продолжил выпендриваться: – А вы еще будете глотать пыль из-под копыт моего коня.
Раз хочет, то пускай позорится. Одним разом больше, одним меньше – какая разница?
Микаш вернулся в конюшню и осторожно заглянул в денник. В жеребце чувствовался неукротимый норов. Чуть зазеваешься, повернешься спиной – тут же зубами вцепится и вырвет кусок кожи с мясом. Только после нескольких тумаков коня удалось поседлать. Микаш взял его под уздцы и повел во двор.
У выхода стоял брат-близнец принцессы. Насмешливые голубые глаза смотрели с презрением, улыбка на тонких губах напоминала оскал, а во всем облике сквозила нарочитость. Молчаливой затаенной враждебностью Вейас походил на отца, только силы не доставало, властности.
– Так скоро уезжаете? Это неучтиво, – явно издевался он. Впрочем, с простолюдинами было позволено почти все.
– Свадьба – дело хлопотное. Не хотелось бы разочаровать лорда Веломри и юную госпожу, – ответил Микаш, почтительно потупив глаза.
Что ж наследник Веломри над Йорденом не подтрунивает, кишка тонка?
– Да, сестра у меня самая лучшая и достойна только лучшего.
– Да.
Микаш посмотрел в его прозрачные глаза, словно заглянул в зеркало, где отражался кто-то очень жалкий. Они одновременно вздрогнули и отвернулись.
– Ну ничего, зато мастеру Йордену знатный подарок достался, – Вейас хлопнул коня по крупу. – Лучшего скакуна во всем Белоземье не сыщешь!
Жеребец прижал уши и уже навострился цапнуть Микаша за плечо, но тот успел шлепнуть его по морде ладонью.
– На таком скакуне только рыцарь ездить сможет, только доблести он подчинится, – продолжал насмехаться Вейас. – Ну, бывай, счастливого пути!
Он наконец удалился.
Микаш зашагал с конем по двору вдоль внутренних стен замка. Дозорные с любопытством наблюдали за ними, дожидаясь развеселого зрелища.
Утреннее солнце било в глаза. Жеребец постоянно дергался, взбрыкивал задом, вставал на дыбы. Копыта и морда так и норовили пнуть, стоило хоть на мгновение зазеваться. Жесткие поводья обжигали ладони, но Микаш терпел и лишь плотнее стискивал зубы.
Собирались вместе другие слуги, подгоняли повозки и кареты. Подтянулись господа. Последним явился сам Йорден. Микаш выправил стремена и подвел коня к скамье, заставляя того стоять смирно. Хозяин едва потянулся к седлу, как жеребец шарахнулся в сторону. Микаш с трудом удержался на ногах, Йорден тоже чуть не рухнул и непристойно забранился. В живот врезался носок господского сапога. Не больно, – правда не больно, если вовремя поднапрячь мышцы! И только взгляд с крыши самой высокой башни жег затылок, сдавливал голову тисками чужой жалости.
«Нет, принцесса, не смотри на меня такого! Я чернь у ног хозяев, дворняга. Никто!»