Впрочем, урки не были лишены и других талантов. Интересный контакт у меня произошёл на этой почве с одним шпанёнком. Он, как и многие «ширмачи», в порядке овладения несколькими профессиями, занимался в тюрьме соломенными аппликациями. Им приносили с воли шкатулки, коробочки, рамочки, портсигары и тому подобные нехитрые заготовки. Они оклеивали их переплетёнными крашеными расплющенными соломинами. Иногда украшали ракушками. Вещицы, выходившие из их рук, часто были по-настоящему изящными. Подбор цветов и композиции свидетельствовали о недюжинном чувстве вкуса, кропотливая аккуратность исполнения — о неожиданном феноменальном терпении. Изделия сбывались на хозяйственных этапах и стоили от полтинника до трёх рублей.
Мне очень хотелось послать такую рамку в подарок Галочке. К тому же я думал, что она может оказаться полезным образцом для курсов по ручному труду у Зеленко. Я выбрал самую дешёвую за пятьдесят копеек, но у меня был только целый рубль и некому было его разменять. Шпанёнок предложил сходить к себе на второй этаж, где есть всякие деньги:
— Гад буду, через пять минут принесу.
— Смотри, не обмани, я тебя за человека считаю.
Когда он ушёл, камера подняла меня на смех:
— Плакали ваши денежки. Нашли кому доверять. Он из карманов ворует, а здесь сами ему дали, так только ленивый не украдёт. — Я надеюсь, что именно потому, что я ему сам дал, он и принесёт. — Нет уж, теперь амба, не принесёт.
Через неделю я поймал парня на прогулке:
— Что ж ты? И не совестно?
— Да я, лопни мои глаза, хотел отдать. А как пришёл к себе в камеру, дай, думаю, сыграю в стос. Какая сольётся! Выиграю, и тебе отдам, и сам буду с деньгами. И не повезло. Последнюю шкуру спустил. Без пайки хожу (хлебный паёк). Как заимею, отдам.
Ну что с него взять? Встретил ещё через месяц. Объяснил, как мне нужны деньги. Сказал, что работаю в две смены, чтобы немножко помогать на воле жене и матери, которые обе больны. А он мне деньги в карты поигрывает. Не сомневался, что он опять «будет гад». Легавые надо мной продолжали подтрунивать:
— Ну как, Арманд, насчёт воспитания высоких моральных качеств у воров?
«Сволочи, думаю, сами-то вы их нюхали, моральные качества?» А сам всё на что-то надеялся. И как же я обрадовался, когда месяца через два в камеру вошёл мой аппликатор и, страшно расстроенный собственным благородством, выложил передо мной полтинник. Обрадовался я не полтиннику, а за человека, хотя он, надо думать, украл его где-нибудь. Камера решила: «Везёт Арманду, в рубашке родился. Да, это ещё потому, что вор молодой больно, видно, не совсем совесть пропил».
На сей раз они были правы.
Среди урок много психов. Но трудно бывает отличить настоящих психов от симулянтов. Бывает, какой-нибудь запсихует, его волокут в карцер. В карцере он всякие штуки выделывает: воет, визжит, рычит сутки напролёт. Или высунет в форточку руку и давай ею колотить по решётке. Я как-то наблюдал эту операцию, когда ещё щитов на окнах не было. Окошко коридора — всё в крови, рука — отбивная котлета. А псих всё колотит и колотит об острый железный угол, непрерывно изрыгая богохульства и проклятия.
Ну, такого возьмут на ЭКСПОГИ — Экспертный психологический институт или что-то в этом роде, что помешался в Щаповском монастыре. Держат там недели две-три и возвращают — «здоровёхонький»! Как же мог здоровый человек себе такую пытку устраивать. Но это обычный жест в ответ на какое-то неудовлетворённое требование. Говорят, что урки в результате злоупотребления алкоголем и наркотиками так себя взвинчивают, что способны даже на самоубийство. Здесь теряется грань между нормальным человеком и умалишённым.
Раз я иду по коридору, а из запертого карцера дым валит. Я побежал за надзирателем, отперли, глядим: там урка замотался в соломенный мат, который выдавали в карцере вместо тюфяка, и поджёг себя. Мы еле потушили огонь. Обгорел он очень сильно, но всё-таки остался жив. И требование, по поводу которого он протестовал, оказалось самое вздорное, взбалмошное.
Из культурных развлечений урки больше всего любили хоровое пение. Пели: «Ах, чья-то лошадёночка стоит у бардака…», «Как пошли мы раз в бардак…», «Мне всего шестнадцать лет, а… уж нет…», «Через речку баба шла…» и другие фольклорные номера в том же роде. Особое воодушевление вызывал знаменитый «Гоп-со-смыком!» Когда кто-нибудь запевал: