Нет! Пусть с одними ногтями и зубами, но Никаниэль не сдастся! Он голыми руками будет рвать монстров, но пробьет себе путь на поверхность!
Внезапно, словно по щелчку пальцев, на Ника обрушился целый водопад новых ощущений.
Мягкий ворсистый пол под ладонями, запах жженого масла и пряностей, непривычно сухой, горячий воздух, яркий свет. Свет! Кфхан побери, неужели бывает столько света?
И мана.
Вокруг плескалось целое море силы. Она кружилась, собиралась в вихри и водовороты, нежно ласкала кожу и совсем не планировала исчезать. Наоборот — будто тянулась к изголодавшемуся принцу, даруя всю себя без остатка.
Никаниэль ощупал шею. Негатор пропал. Остались лишь загрубевшие мозоли, натертые шершавым металлом ошейника.
Да. Он вспомнил.
Гигантский кавиалит, перекрывавший путь на поверхность, огненный шар, небо, яркие искорки звезд. Ветер, принесший запах свободы, бескрайний океан песка, гослопах, Элельен.
Ник нахмурился.
Определенно там никак не могло быть Элельен. Сейчас он это понимал. Но тогда…
Кажется, он сделал какую-то глупость.
Второй огненный шар, сотворенный из жалких остатков маны. Ее не хватило бы даже на блеклого светляка. Принц досуха выжал магические каналы и даже умудрился использовать некроэнергию, каким-то образом смешав ее… с собственными жизненными силами? По ощущениям выходило именно так.
Но тогда он должен был умереть. Об этом твердили как в школе Меча и Магии, так и ни раз у поминала Юлланай, предостерегая от неосмотрительного перенапряжения. Даже лишенный способности колдовать Малем, кажется, говорил о чем-то подобном.
Вот только Никаниэль определенно выжил.
Как?
Ник осмотрелся.
Он сидел на ковре из шкуры неизвестного зверя. Стены его комнаты сходились к потолку, образуя конус из плотной коричневой ткани. Неподалеку, мерцая, горелая тусклая масляная лампа, но отвыкшему от света принца ее умирающий огонек казался ярче полуденного солнца. Люминистилл покоился на расстоянии вытянутой руки.
Которых снова было две.
Правая — белая, как снег, тощая, с выступающими жилами. Покрытая мелкой вязью небоевых заклинаний и бесчисленным множеством наложившихся друг на друга шрамов.
И левая — мягкая, гладкая на ощупь, непривычно тяжелая. И при этом черная, словно искупавшийся в дегте уголь. Правда только до локтя. Там где Ника закончил жрать кавилит, проходила неровная волнистая полоса, соединявшая день и ночь, молоко и сажу, родное и непонятно откуда взявшееся.
Принц повращал запястьем, сжал кулак, пошевелил пальцами — все движения выполнялись естественно и без заминки. Разве что сил в новой конечности явно не доставало. Не похоже, чтобы с ее помощью можно было как прежде разрывать плоть подземных тварей или удерживать истекающую слюнями хищную пасть, пока мечом пластаешь подобравшегося с другой стороны врага.
Впрочем, грех жаловаться. Даже грабли или простой крюк были бы полезнее, чем совсем недавно торчавший из локтя светящийся кристалл.
Неожиданно полог шатра откинулся и внутрь шагнул чернокожий мужчина в просторных белых одеждах. Вернее хотел шагнуть. Потому что стоило лишь ткани начать движение, и тело Никаниэля среагировало быстрее, чем тот успел подумать.
Стремительнее броска кобры Ник метнулся к мечу, схватил его и направил на незнакомца. Тот даже дернулся не успел, как в грудь ему уперлось острие Люминистилла, а в лицо смотрел холодный прищур золотых глаз. И в них читалось лишь одно — гибель.
— Воу! Эй, парень, полегче. — обратился к принцу мужчина, поднимая руки вверх. Всего одну пару. Не варвар. Скорей всего, просто очень загорелый человек. — Ты говоришь на общем?
Бедолага похоже даже не подозревал, на каком тонком волоске висела его жизнь. Никаниэль едва успел остановить взявшего верх Зверя. Родившаяся в подземных туннелях сущность не знала пощады и не ведала о существовании союзников. Любой подобравшийся на расстояние удара должен тут же умереть. Немедленно. Закон выживания, написанный кровью.
Так думал Зверь. Но не Ник. Хотя и ему стоило немалых трудов вспомнить когда кто-либо не пытался его убить. Даже призванные им демоны в мгновение ока разорвали бы его в клочья, если бы не сдерживающая магия.
Кстати, принц же лишился Ш-обр а зного шрама на левом предплечье. Причем вместе со всеми татуировками боевых заклинаний. Впрочем, об этом можно подумать позже. Мысли есть.
— Не говоришь? — уточнил мужчина. — А на криамо? — он произнес пару предложений на языке варваров. Никаниэль знал несколько слов после обучения Шазшаза-Тродияраша, но, конечно, для общения этого было не достаточно. — Прости, на эльфийском могу сказать только «Я заблудился» и «Не убивайте». Надеюсь эти фразы мне никогда не пригодятся.
Человек добродушно улыбнулся, всем своим видом демонстрируя мирные намерения. Выцветшие на солнце волосы, веселые глаза, обветренная кожа, отсутствие какого-либо видимого оружия — он явно не представлял опасности.
Или тщательно это изображал.
— Кто ты? Где я? — спросил Ник, делая пару шагов назад, но так и не опуская меч. Слова давались ему тяжело. Словно язык забыл как правильно поворачиваться, когда нужно заняться чем-то кроме рычания или проталкивания куска сырого мяса в глотку.
— О, так ты все-таки говоришь на общем. — мужчина зашел внутрь и невозмутимо сел, положив под зад пару обшитых по периметру подушек. — Выглядишь неважно. Есть хочешь?
— Где я? — с нажимом повторил принц, продолжая сверлить собеседника глазами.
— В запасном шатре Шазсапкатана. — ответил незнакомец, довольно быстро проиграв поединок взглядов. — Две ночи назад тебя приволокла девушка из этого племени. Вообще ты был мертв, как осенний лист, но она уговорила жрецов тебя спасти. Они могут. — мужчина неопределенно хмыкнул. — Рука у тебя, кстати, тоже ее. — добавил он, кивнув на обновленную конечность Никаниэля. — Сказала плата за жизнь.
Значит какая-то девушка все-таки была. Элельен привиделась Нику не на ровном месте. Хотя как можно спутать варваршу с эльфийкой… Не иначе какое-то помутнение рассудка.
А еще смерть. Вот уж она точно не померещилась. Принц хорошо помнил то леденящее чувство. Последнее, что он испытал перед тем, как сознание покинуло тело.
Значит действительно умер.
И ожил.
Опять.
В памяти невольно всплыло услышанное в Тике пророчество.
Что ищешь, то найдешь. И тут же потеряешь.
Своим мечом пронзишь того кто всех верней.
Три раза оживешь, пока не осознаешь,
Что жизнь одну отдал за миллион смертей.
Под первую строчку, к сожалению, попадало чуть ли не каждое второе событие в жизни Никаниэля. Он постоянно что-то находил, и боги сразу у него это отнимали. Предметы, знания, друзей, свободу… Максимально расплывчатая формулировка. Такое можно сказать любому, и он сходу припомнит дюжину подтверждений правдивости предсказания.
Чего нельзя сказать о продолжении.
Своим мечом Ник пронзил уже много кого, он даже считать в какой-то момент перестал. Но под «всех верней» подходил разве что Садо. Да и то с существенной натяжкой. А вот смерть и последующее оживление с чем-либо спутать сложно.
Получается пророчество все-таки настоящее? Что за истина откроется принцу после его свершения? И должна ли она вообще открыться? Никаниэль не отказался бы от совета кого-нибудь разбирающегося в этой теме.
По крайней мере, если все-таки принимать предсказание на веру, получалось, что Ник имел еще одно воскрешение в запасе. Но лучше все-таки не рисковать. Не исключено, что он лишь притягивает за уши собственные домыслы к бессмысленному стишку.
Под ложечкой у эльфа предательски засосало. Что там говорил про еду этот тип?
— Никанор. — представился принц, вспомнив о бессмысленных среди чудовищ нормах приличия. Он, поколебавшись, медленно отложил в сторону меч. Однако, достаточно близко, чтобы его можно было схватить в любой миг.