Но вышло так, что все, или почти все колдуны из того поколения, к которому принадлежал Данила Иванович, уже успели в застойные годы как-то пробиться, и пусть по мелочи, но заявить о себе. И как только открыли крышку – бац! – выскочили они могучей кучкой, один к одному, будто боровики после летнего дождичка. А Данила Иванович припозднился. То есть он тоже вошел в силу, была у него своя клиентура и прозвище хорошее – Данила Большерук. Но при всем при том он почему-то всегда стоял в конце списка. И молодежь, которая ни минуты от прежнего режима за свои колдовские штучки не пострадала, обходила его без стеснения, устремляясь к славе и деньгам. Возможно, Данила Иванович тоже стремился и к деньгам, и к славе. Но как-то вяло. И потому другие его опережали. К тому же мешали застарелые мечтания. Уходил он на целый день в лес и предавался этим своим мечтаниям ни о чем. Вернее, о том, что вокруг повсюду вольный воздух, и все им дышат, и пьянеют и наслаждаются.
Однажды прочел старый колдун объявление в газете, что сдается напрокат воздушный шар – газеты Данила Иванович иногда почитывал.
«Почему бы и нет? – сам себя спросил Большерук. – Раз колдовским образом летать больше не могу, полечу на шаре».
И арендовал воздушный шар, хотя день проката латанного видавшего виды монгольфьера стоил немало. Нанял Данила Иванович воздухоплавателя и отправился в полет искать линзу чистого вольного воздуха. Несколько часов парили над лесами и полями, ничего не нашли и едва не разбились. Потому как из-за леса вылетел навстречу вертолет и ринулся прямиком на них. Почему, зачем, Данила не понял. Может, летчик слепой был? Или заснул? Оно конечно, лопастями вмиг шар изувечить можно, но и сам вертолет за милую душу рухнет. Данила Иванович не растерялся, воззвал к родной стихии, к вольному ветру. Ветер попался послушный, налетел, рванул и унес монгольфьер наверх и вбок, а вертолет промчался мимо. Воздухоплаватель выругался очень даже некрасиво, сказал, что никуда дальше не полетит, а будет немедленно садиться на ближайшем поле. А как Данила Иванович доберется до дома, его, воздухоплавателя, совершенно не интересует. Может хоть пешком идти – ему насрать. Данила Иванович пожал плечами. Его не удивляло, что человек испугался, все живое в мире пужливо, – на том жизнь и держится. А вот почему человек после того, как опасность и все страхи миновали, так ругается, этого Данила Иванович понять не мог.
Однако спорить колдун не стал, ему уже давным-давно надоело спорить с кем бы то ни было. Монгольфьер опустился на поле, где недавно росла свекла: почерневшая, посеребренная инеем ботва, все еще рядками лежала в межах. Данила Иванович даже немного помог своему возчику – ветер успокоил и воздух из шара выдул, так что тот мятой тряпкой прихлопнул корзину, как только люди спрыгнули на землю. Воздухоплаватель стал вызывать по мобильнику свой трейлер, матюгаясь через слово, что опять было удивительно, потому что Данила Иванович за полет заплатил вперед баксами. Большерук обиделся, произнес заклинание, так что незадачливый его помощник частично потерял голос. То есть при обычных словах воздух у него нормально проходил, заставляя вибрировать голосовые связки, а при словах, мягко говоря, грубых, бунтовал и шел другой дорогой, отчего воздухоплаватель издавал звуки тоже неприличные, но лишенные какого бы то ни было смыслового значения. Данила Иванович сознавал, что поступил как человек несовременный, чуждый передовым течениям в колдовской науке, но уж больно его задевало, когда чистую стихию использовали для создания непотребных слов. Впрочем, заклинание он наложил временное, всего на десять месяцев и десять дней.
Итак, Данила Иванович пересек поле и углубился в лес. Идти было далеко, но это его не смущало. Погода стояла тихая, ясная, после недавнего морозца грибников поубавилось, помешать прогулке вряд ли кто мог. У Данилы Ивановича было с собой штук двадцать пластиковых бутылок в рюкзаке, надеялся он их наполнить, обнаружив линзу чистого воздуха в вышине. Теперь он шел по лесу и сосуды свои разбрасывал. А разбросав, присел на камешек подождать, когда воздух прежний из бутылок вытечет, а вольный воздух сам собой в бутылки заберется. Впрочем, бутылки, выброшенные грибниками и туристами, тоже для этой цели подходили. Потому как лесной воздух заползал в эти бутылки добровольно. То есть был чистой, неподкупной, вольной стихией. Надо было осторожненько подкрасться к такой бутылке, чтобы вольный воздух не спугнуть, наложить особое заклятие, пробочку закрутить – и у тебя в руках частичка свободы. Настоящей, подлинной, ни с чем не сравнимой свободы. Дело это было сложное. Чаще всего вольный воздух, почуяв, что его хотят пленить, быстренько утекал, и тогда в руки колдуну попадала бутылка, наполненная самой обычной смесью азота с кислородом, ну и с прочими газообразными добавками. Но два, а то и три раза за день Даниле Ивановичу удавалось перехитрить стихию и пленить.
Свободный этот воздух обладал удивительными свойствами. Во-первых, глотнув его, человек на миг становился счастлив. Так счастлив, как никогда до того не бывал в жизни. А потом – если, конечно, подтолкнуть его к этому парочкой удачных заклинаний – человек вдруг начинал понимать, что в его жизни плохо, что плохо очень, а где подлинное счастье и радость, прежде почему-то не замечаемые. А еще – и это бывало довольно часто – человек вдруг осознавал, что все тяготы – на самом деле ерундовые. Главное – совсем в другом. Но случалось, что, глотнув воздуха из волшебной бутылки, человек делался совершенно как потерянный, болезни все обострялись, и нападала на несчастного какая-то особая тревога. Потому Даниле Ивановичу приходилось действовать с опаской, и если были сомнения, давал он воздушную стихию пробовать по капельке и глядел, не удручает ли клиента эта капелька. Отдельные личности, бывало, пьянели и безумели от одного глотка, свершали что-нибудь невероятное. Были такие, на кого нападал страх, на других – жадность и неистребимая жажда все заполучить. Многие вовсе не замечали, что дышат каким-то особенным воздухом.
Но более всего Данилу Ивановича занимало, как поведет себя колдун иной стихии, если дать ему глотнуть вольного воздуха из бутылочки. Однако до сей поры такого случая не представлялось.
Выждав положенное время, Данила Иванович собрал разбросанные бутылки. В две из них забрался вольный воздух и теперь был надежно запечатан и пленен.
Старый колдун уже отшагал изрядно, до дома оставалось метров пятьсот. И тут Данила Иванович увидел мертвеца. То есть в первый миг он подумал, что это мертвец – человек лежал ничком неподвижно. Лежал он, судя по всему, уже изрядно, потому как палая листва слегка его присыпала. Одет лежащий был только в джинсы. Кожа у него была белая, как снег, а волосы черные…
Осторожно Данила Иванович приблизился. Человек не шевелился. Но при этом Данила Иванович почувствовал, что неизвестный дышит. Издалека еще почувствовал – воздух втекал в легкие человека и вытекал, тут обмануться воздушный колдун не мог. Наклонившись, Данила Иванович тронул лежащего за плечо. Кожа была теплой, но неизвестный не пошевелился. Воздушный колдун перевернул тело. Перед ним был парень лет тридцати – лицо с орлиным носом и острыми скулами, брови черные и густые, глаза полуприкрыты, так, что казалось, будто человек наблюдает за происходящим.
Теперь Данила Иванович наконец узнал своего найденыша. Роман Вернон! Водный колдун, что исчез год назад, с тех пор в Темногорске о нем не было вестей. Оно, конечно, изменился водный колдун сильно за минувший год, не сразу и узнаешь. Но кто ж не слыхивал про знаменитое плетеное ожерелье? Вон как серебряная нить переливается! И дергается, будто из ожерелья выскочить хочет. А на мизинце кольцо серебряное с зеленым камнем. Не простое кольцо – оберег. Интересно, можно его снять или нет? Вышло, что можно. Большерук легко сдернул кольцо и положил в нагрудный карман своей куртки. Чтоб не потерялось.