— Ну, и как… они живут? — спросил ее Сергей.
— В смысле — как? — усмехнулась Светка: — Не официально, детей не имеют. Как тебя угораздило пилотом-то стать, не пойму?! Удивительный ты все-таки болван, Сереженька. — и она вспомнив о чем-то, залилась смехом: — Осо-обе-енны-ый!
Гости давно ушли.
Наступила глубокая, весенняя ночь.
Сергей постелил Ланиной на своей, скрипящей пружинами кровати, а сам лег в углу комнаты, возле шкафа, на старом, местами протертом до дыр, матраце.
Он вспомнил недавние слова Светки и его рот, невольно, растянулся в улыбке.
— Сережка, — сказала она ему, когда ложилась спать, а он стоял у стены, чтобы выключить свет: — скажу, чтобы знал — полезешь — дам в морду. Не обижайся, хорошо?
Дам в морду.
Светка Ланина.
Через приоткрытую форточку в оконной раме, проникал остывший за вечер воздух, от чего в комнате, становилось прохладней. Сергей натянул до подбородка толстое, ватное одеяло.
— Сережа. — произнесла из темноты Светка: — Не спишь еще?
— Нет.
Кровать скрипнула пружинами, наверное, Ланина повернулась в его сторону.
— Прости меня, за сегодняшнее. Я иногда бываю занозой. Простишь?
— Ясное дело. — сказал он.
Помолчали.
— Я очень рада. Просто фантастика, что мы встретились.
— Угу.
Еще минута тишины.
Где-то далеко на улице, нарушая сон ночи, прогрохотала машина и ночная птица крикнула — уныло и одиноко.
— Ты думаешь они живы? — спросила Ланина.
Сенчин ответил не сразу — он сам хотел это знать.
— Думаю, что их не трогают. — сказал он.
— Так считаешь?
— Посуди сама. Местным упырям, очень нужен корабль, чтобы добраться до «Странника» — это логически.
— Оружие.
— Наше оружие, наши возможности.
— Думаешь, их держат, где-нибудь в тюрьме — кормят, поят, уговаривают? Сережка, ты действительно в это веришь?
— Да. — ответил Сергей: — Корабль на месте. Я ездил туда зимой, смотрел, издали, разумеется. Они обнесли его деревянными стенами, вроде башни такой. Из высадившихся на Твердь есть только двое, кто может поднять корабль — это капитан и я. Раз корабль на месте, значит шиш им с маслом, а не «Странник». До звездолета не доберутся. А планетолет наш никуда не полетит. Я уверен. Капитан — кремень, его голыми руками не возьмешь. Живы они.
Помолчали.
Сергей лежал и думал, что шансов добраться до планетолета практически нет — его охраняют, наверное, так как не охраняют ничто в этом мире, а оставшиеся на звездолете, почему-то не предпринимают никаких действий. И это было самое странное для него.
— Как он там, мой Семен? — спросила вдруг Ланина, обращаясь к немой ночи: — Муж мой. Примет ли он меня, если мы с ним когда-нибудь увидимся? Любит ли? Иногда болит в груди, как будто у меня вырвали сердце как будто пусто. Понимаешь?
Примет ли он меня.
Слова Ланиной заставили его спросить и спросив, Сергей уже жалел об этом.
— Как ты жила все это время? Как вообще?
— А ты хочешь это знать? — было в голосе Светки, что-то незнакомое ему в ней, какой-то жестокий холод: — Очень важно, Сережа, умереть вовремя.
Он уже хотел сказать ей — не надо, не хочу знать, забудь, но Ланина продолжала тихо, говорить:
— Я боюсь боли. До паники. Сколько раз я собиралась идти сдаваться, чтобы быть с ним, с моим сердцем. С моим сердцем. Но останавливает меня не страх пыток. Моя жизнь — пытка. Вдруг он меня не примет…Такую? Я не стану молчать, скажу ему.
Сергей хотел прервать ее, остановить, но Светка уже не могла замолчать, словно слова сами собой вырывались из ее груди — чужие, мертвые, не ее.
— Ты спрашивал меня, как я жила. Хочешь знать, что было со мной?
— Света, послушай…
— Какая я стала? Рассказать тебе, как меня поймали солдаты, когда я пряталась в лесу у поселка? Рассказать, как потом скиталась от поселка к поселку, прося кусок хлеба? Рассказать тебе как… — она ненадолго умолкла и вновь заговорила: — Вытащи нас отсюда, Сережа, а если я останусь здесь, если не смогу выбраться, то ты выжги их города, убей их солдат! Сделай это ради меня, пожалуйста.