Он бы и не знал, если б не был собой — крайне любопытным и крайне дотошным гением, углубившимся в раскопки чужой семейной истории.
А бизнес висконсинских Атли стал еще одной причиной визита Майкла в Алаатир. Его отец, Эндер Атли однажды допустил обмолвку, из которой стало ясно, что он слышал о «Турецкой крепости».
— Упомянул про кавказскую кровь, — так передал обмолвку Заноза со слов Майкла, — мол, кавказские Намик-Карасары, начиная с твоего сына, все — благородные разбойники. Конь, бурка, килич[3] и незаконные методы защиты угнетенных. Для Майкла последнее — как удар бойком по капсюлю.
— Незаконные методы? — Хасана ошарашила кавказская кровь, но не настолько, чтобы проигнорировать обвинение в нарушении законов.
— Защита угнетенных! Не, ну, сабли он тоже любит, если что.
Некоторое время Хасан размышлял, спрашивать насчет крови или подождать, пока Заноза расскажет сам. Не зря же он провел с Майклом почти всю ночь, наверняка выяснял такие подробности о семейном расследовании, каких не нашел бы сам. Не нашел бы уже потому, что никаких кавказских корней искать бы не додумался. А если Заноза что-то узнал, он этим рано или поздно поделится. Вопрос лишь в том, когда именно.
Заноза же призадумался, стоя перед телевизором — перед безразмерной плазменной панелью, которую он называл телевизором, а Хасан — разрушающим психику шайтан-устройством. Сегодня даже звук был выключен, и мельтешение людей, слов и чисел на поделенном на множество секторов экране не несло вообще никакой информации.
— Почему Кавказ?
— Дискриминация? — мурлыкнул Заноза, разворачиваясь к нему. — По национальному признаку?
— По национальному признаку я дискриминирую только англичан. Они сами напрашиваются. Так что с Кавказом?
— Сын у тебя остался на Кавказе, прикинь? Ты ж там воевал. Фронтовой роман, прекрасная юная черкешенка, всё как в кино, только ты на ней женился. Ну, типа, взял второй женой. В смысле, первой — тебе пятнадцать было, с Хансияр-ханум вы тогда еще даже не познакомились. Но мог бы и второй, ты же турок.
Хасан уже довольно смутно помнил войны, в которых довелось участвовать при жизни. Много их было. А действия Османской империи на Кавказе оставляли желать лучшего, так что вспоминать о них совсем не хотелось. Но жену он не забыл бы, особенно прекрасную и юную. Особенно черкешенку. Учитывая, что воевал-то в Грузии.
— Почему же я не увез ее в Карасар?
— Так она православная!
— Черкешенка?
— Ты вот… — Заноза досадливо дернул плечом, — на взлете сбиваешь. Турки крадут в гаремы черкешенок, это всем известно.
Разумеется. Это всем было известно в те времена, когда Заноза еще учился в школе. За двадцать лет до начала Первой мировой.
— Ладно, так почему же я не украл ее в гарем?
— Потому что она была грузинка. Из Батуми или Ардагана. Не воевал ты в Адыгее, негде тебе было черкешенку взять. А грузинку ее зашоренная православная семья в гарем не отпустила. Но когда понадобилось, ты помог им бежать от большевиков и, в конце концов, они все оказались в Англии.
— Почему не в Германии?
— Может, потому, что ты предугадал крушение Вейсмарской республики и решил не отправлять их в страну с кризисной экономикой? Правда, отправить туда Намика и Сабаха[4] тебе это не помешало. Я подумаю. Должна быть какая-то причина, по которой ты или они выбрали Англию. Майкл-то с другой стороны заходил. Он выяснил, чем ты занимался во Вторую мировую…
Это было посильнее кавказской крови. У Хасана, видимо, что-то такое отразилось на лице, потому что Заноза заулыбался во всю пасть и поднял руки:
— Не-не-не, не то, чем ты на самом деле занимался. Майкл узнал из косвенных данных, что ты был участником германского Сопротивления. Но поскольку с «Красной капеллой» ты никак не связан, с кем ты мог сотрудничать, кроме Британии? То есть, не ты конечно, а твой сын, которого Атли считают твоим дедом. Раз его курировали британские власти, значит, он и учился, скорее всего, в Англии. Да и вернулся после войны в Лондон, а не в Берлин и не в Тбилиси. Почему? Потому что Англию считал своей настоящей родиной…
Заноза снова задумался. Извлек из-под комиксов на столике сигареты в измятой пачке и закурил, по-прежнему не отрывая взгляда от Хасана.
— Все довольно причудливо смешивается, знаешь. Если бы отец Майкла не упомянул в связи с тобой о «Турецкой крепости», как о не вполне понятном явлении, Майкл не вернулся бы к тому немногому, что можно выяснить о твоей войне в сороковые. Он ведь отмахнулся от этой информации, когда в первый раз сумел до нее добраться. Потому что источники не заслуживали никакого доверия. Чтобы пользоваться ими, нужно уметь очень хорошо различать правду и вымысел, нужен большой опыт или хорошая интуиция. Майклу всего семнадцать, опыта у него пока немного, но он справился. Он хорошая ищейка, Хасан. Просто отличная, если поднатаскать.