- Какая луна, - тихо проговорила рядом стоящая Наташа. – Я всегда любила ночи, есть в них какая-то загадка. И начинаешь верить, что ты тоже можешь полететь. Как Маргарита. И видеть дороги, реки, как сабли, помните?
Андрей кивнул.
- Я всегда хотела летать, но - увы! - я боюсь высоты. А вы, Андрей, вы летали?
- Летал. И не раз. И вы зря боитесь, Наташа, в самолёте высота не ощущается. Только красота и бескрайнее небо.
- И одиночество?
- Почему вы так решили?
- Вы постоянно вспоминаете свою жизнь и ни разу не сказали что-то о других людях в вашей жизни. Только собака.
Кольцов повернулся к окну, держась за поручни, всматриваясь в ночь, и тихо проговорил:
- Да, вы правы. Моя работа не позволяет мне завязывать долгие знакомства.
- Но теперь, когда вы будете работать и жить в столице… может, всё образуется?
- Возможно. Только найдётся ли… Но это уже не важно. Ещё несколько часов до утра, может, вы всё же поспите, Наташа?
- А вы?
- А я… Я выхожу через три часа. Скоро Сербино.
Наташа вздрогнула и вскинула взгляд на Андрея, внимательно посмотрев ему в лицо. Затем опустила глаза и тихо проговорила:
- Прощайте, Андрей. Всего вам хорошего.
Она повернулась и шагнула к прикрытой двери в их купе. Кольцов протянул руку и взял её за локоть, потянул на себя и обнял, прижимая к груди.
- Не уходи, - прошептал он. - Останься. Хотя бы на несколько часов. Наташ…
Она резко повернулась в его руках и горячо зашептала:
- Андрей, я прошу вас, я умоляю - вспоминайте меня хоть иногда. Только не думайте обо мне плохо. Всё не так, как может показаться на первый взгляд. А вы ещё будете успешны и счастливы, вот увидите. Только не забывайте обо мне, а я… я буду молиться за вас. И помнить всегда. Знаете, - она подняла на него глаза и тихо прошептала: - это были лучшие часы в моей жизни, самая счастливая встреча. И я не забуду вас. Я всегда…
Он наклонился и поцеловал её. Она замерла в его руках, как робкий зайчонок, но потом прижалась к его телу и отдалась поцелую, как будто пыталась напиться из родника его нежности и силы.
Они тихо шептались, стоя обнявшись у окна, он прижимал её к себе, кожей чувствуя, как растворяются в ночи последние минуты их случайной встречи. Прогрохотал ещё один мост и Андрей понял, что его время истекло, скоро Сербино.
Он вошёл в купе, прислушался к храпу Гилова и медленно поднял Наташин саквояж. Затем, не спуская глаз со спящего толстяка, аккуратно снял свою куртку с верхней полки, из кармана достал блокнот и написал несколько цифр, оставив записку на столе, затем стащил свою сумку, оглядел купе и в последний момент нагнулся за женскими туфельками. Гилов повернулся во сне, что-то пробормотал и зашёлся храпом. Андрей шагнул в коридор, снял Наташино пальто, забросив его на плечо вместе со своей курткой, и крепко схватил девушку за руку.
- Пошли, только ничего не спрашивай и ничего не говори.
Она кивнула и быстро зашагала за ним, не отрывая взгляда от его широкой спины. В тамбуре он присел, снял с её ножек пушистые тапочки и затолкал их почему-то в свою сумку, затем поставил перед ней туфельки и наблюдал, как она быстро обулась. Затем поднялся и помог надеть пальто. Поезд заскрежетал, медленно снижая скорость, вышедший заспанный проводник посмотрел на них без всяких вопросов, открыл дверь и ступил на перрон.
- Стоянка пять минут, - спокойно проговорил он.
Андрей шагнул из вагона и обернулся к Наташе. Она стояла в проеме двери и молча смотрела на него, не делая ни одного движения. Кольцов протянул руку и замер, ожидая встречного шага и не говоря ни слова. Наташа судорожным движением вдруг схватилась за шею, где слабо поблескивала цепочка с крестиком, затем оглянулась в спящий вагон, перевела взгляд на потускневшую луну и… шагнула вперёд.
Андрей забрал у неё саквояж, обнял за плечи и просто сказал:
- У нас мало времени, электричка отходит через десять минут. Пошли. Обо всём остальном мы подумаем чуть позже.