– Тогда я пойду.
– Мне нужно будет сделать несколько визитов. Надеюсь, ты не будешь скучать?
– Нет. Но мне тоже следует кое-кого навестить. Я займусь этим сегодня вечером.
– Хочешь, я оставлю тебе экипаж?
– Это было бы просто чудесно! Но я не слишком тебя стесню?
– Нет, что ты, моя дорогая. Я возьму извозчика.
– Спасибо, Вадик.
– Как давно ты меня так не называла, – растроганно улыбнулся брат.
По гулким коридорам госпиталя решительно шагала миловидная женщина в изящной шляпке с вуалью, скрывающей черты ее лица от нескромных взоров. Следом за ней, едва поспевая, шли мальчик-гимназист и гувернантка, ведущая за руку девочку лет шести.
– Вот сюда извольте, барыня, – показал на худо окрашенную дверь провожавший их служитель. – Здесь они, болезные.
– Благодарю, – ответила та и выразительно взглянула на него.
Госпитальный служитель спохватился и, распахнув перед нею дверь, низко поклонился. Женщина с достоинством проследовала внутрь палаты, где лежали пострадавшие при взрыве на полигоне солдаты. Впрочем, лежали только два из них, а третий стоял, облокотившись о спинку кровати, и о чем-то напряженно размышлял.
– Слышь, пехоцкий, о чем ты все время думаешь?
– Как прожить не работая, – тут же ответил тот.
– Ишь ты, – крутанул головой спрашивавший. – И что надумал?
– Хрен получится!
– Эй вы, – слабым голосом перебил их второй артиллерист с перевязанной головой. – Не кричите, Христа ради!
– Ты чего, Архип? – изумился его товарищ. – Мы же едва слышно?
– Контузия у него, – хмуро пояснил пехотинец. – Ему сейчас любой звук – хуже выстрела. Кошка пройдет – и то покажется, будто слон топает.
– Эва! – недоверчиво прошептал солдат. – А так бывает?
– На войне, браток, и не такое случается.
– Понятно. Ты, как я погляжу, повоевал?
– Было дело.
Тут со скрипом отворилась в дверь, и в палату стали по очереди входить дама, служитель, а за ними гувернантка с детьми. Солдаты, увидев посетителей, тут же замолчали. Но если лежавшие канониры вытянулись как по стойке смирно, то Будищев просто скользнул взглядом по вошедшим и запахнул посильнее больничный халат.
– Здравствуйте! – обратилась к раненым женщина.
– Здравия желаем, барыня! – нестройно поприветствовали ее в ответ артиллеристы, причем контуженный болезненно поморщился.
– Меня зовут Паулина Антоновна Барановская. Я – жена Владимира Степановича.
– Очень приятно, – тихо, почти шепотом, отозвался Дмитрий.
– А вы, вероятно, Будищев?
– Виновен.
– Я пришла справиться о вашем здоровье и поблагодарить…
– За что?
– Но вы спасли моего папу! – звонко воскликнул выступивший вперед гимназист.
– Не кричи, мальчик!
– Что?
– Я говорю, не надо шуметь в госпитале. Тут раненые, им шум мешает выздоравливать.
– Простите, – извинилась Барановская и положила сыну руку на плечо. – Но Володенька прав, вы спасли мне мужа, а моим детям – отца.
– А где он сам сейчас?
– В Главном артиллерийском управлении. Какие-то дела улаживает.
– Понятно. С ним все хорошо?
– Да, спасибо. Он хотел навестить вас вместе с нами, но задержался, а мы не могли больше ждать. Мы вам так благодарны…
– А почему ты стоишь? – вдруг выпалила до сих пор молчавшая девочка.
– Так получилось, – неожиданно смутился Дмитрий.
– Ты ранетый? – продолжила допрос дочь инженера.
– Мария! – попыталась воззвать к благовоспитанности своего ребенка мать, но та и не думала униматься.
– А куда тебе попало?
– Видишь ли, – с улыбкой отвечал справившийся с волнением Будищев. – Когда мы с твоим папой спасались от взрыва, я оказался сверху, и меня ранило в спину. Так что теперь лежать мне удобно только на животе. Понимаешь?
– Да. А тебе очень больно?
– Нет, что ты. Просто неудобно.
– Простите нашу Машеньку, – поспешила извиниться за дочь Паулина Антоновна. – Она еще маленькая и очень непосредственная…
– Ничего страшного.
– Вам что-нибудь нужно?
– С нами все в порядке. А вот у погибшего фейерверкера остались жена и дочь. Позаботьтесь лучше о них.
– Да, конечно!
– Чудной ты, паря! – покачал головой канонир, когда посетители ушли. – Видать по тебе, что не барин, а держишься с ними, будто с равными.
– А может, я – граф?
– Не, на графьев я насмотрелся. Не похожий ты на них!
– А откуда ты Кастеева знаешь? – страдальчески морщась, спросил Архип.
– Какого Кастеева?
– Ну, дык, фейерверкера нашего. Ты еще про семью его барыне сказал.
– Вон вы про что. Не знал я вашего унтера. А про семью разговор ваш слышал.