За левым плечом прозвучал тихий смешок. Я покосился на своего напарничка и удостоверился, что он — редкость-то какая — прямо-таки весь сияет.
— Отменный улов, Лайл, — протянул Рихард Нэйш вполголоса, глядя на несущуюся к нам искательницу приключений. — Действительно отменный.
Глава 2
ДЕБОРА-ПАТРИС-АСКАНИЯ ТРИВИРИ
Моя матушка носит Печать Воды, батюшка был магом Холода. Так что у меня, вроде как, и шансов не оставалось: я стала магом Огня, потому что это же жуть как весело — разлохматить все эти традиции и заумные теории о наследовании. И показать, что наука со мной не работает.
Хотя когда со мной вообще что работало, спрашивается?
Например, нормальные люди свое Посвящение обычно не помнят начисто, потому как пребывали тогда в возрасте раннем и безмятежном. А мне вот всё в деталях помнится: мы прошли через «водное окно», потом плыли в воздушном корабле по небу, и маман всё нервничала, что это дорого, и одёргивала на мне платье, и наставляла, чтобы я вела себя как следует, и цедила сквозь зубы о моем расквашенном носе (я его разбила вечером, когда решила поиграть в магическую войнушку). И бормотала, что, конечно, хорошо бы — вода… но вообще-то, неважно, потому что женщина может и без Дара как следует в жизни устроиться.
И вообще, она говорила-говорила-говорила, а я не особо слушала, потому что под нами плыл Акантор, и я всё пыталась перещупать глазами каждую крышу и каждый причудливый флюгер, и раздумывала, как бы сподручнее поплевать с высоты, и пялилась на бороду здоровенного дядьки, который кораблём управлял, и жуть как хотела выяснить — а вдруг он немного пират?
Потом была скучища: белые мраморные ступени Первого Маяка, который, как известно, есть Святилище Камня и одновременно Башня Кормчей. И родители с притихшими дитятками, надутые и сосредоточенные, хоть убейся об них, и старые какие-то дедушки в длинных одеждах и с голосами, от которых хочется зевать.
Интересное началось, только когда мы вошли в Тот Самый Зал — мне он тогда показался огроменным и красивенным, а посреди него лежал Камень — валун, гладкий и тяжелый, чуть серебрящийся. И женщина у противоположной стены, за Камнем, тоже, серебрилась: совсем чуть-чуть, но это было просто ух ты, как.
— Здрасьте, Кормчая! — сходу заголосила я. — А я Дебби!
Она не ответила, но, вроде, улыбнулась там немного — серебристой такой улыбкой. Дядьки, которые стояли перед ней — все сплошь тоже в серебре — эти так и делали хмурые лица. А один вообще подошел, взял за руку и подвел к Камню.
Это мне мамаша уже говорила. «Не опозорь меня, — повторила раз сто, — когда Смотрящий возьмёт за руку — не реви, не задавай вопросов, не крутись, не убегай…»
Пока я прикидывала, как мне всё это соблюдать и не треснуть, передо мной уже и Камень оказался. С отметиной на нём — детской ладошкой, куда я тут же свою ручонку и пристроила.
Некоторые говорят — голоса внутри себя какие-то разбирают. Камень будто бы им вопросы задаёт. А кто и вообще видений каких-то там удостаивается, только я-то совсем ничего такого не помню. Помню только, сказала Камню: «Привет. А можно мне Дар Огня? Я люблю огонь, очень-очень, а мам мне костры палить запрещает и камин растапливать не даёт».
Ну, а дальше я начала рассказывать — как я люблю огонь (а меня правда за уши от него не оттащишь, сейчас уж тем более), и, вроде, сильно увлеклась, потому что не заметила, как потеплела ладошка. Потом посмотрела на неё — и там уже проступали изгибы пламени, моя Печать. Тут я заорала «ура!» неприлично громко и опозорила свою родительницу в очередной раз.
Потом еще раз опозорила. Когда меня уже вывели из Зала, и маман немного отохалась и отдержалась за сердце, и отвсхлипывала в духе «Это всё твой отец… ну, куда Дар Огня…». В общем, мы уже назад шли, и она втолковывала мне, что Дар мне такой ну совершенно ни к чему, и женщина же и без Дара может отлично устроиться, только надо маму слушать. Ну, а я, понятно, не сводила глаз с Печати, и крутила ладонью и так, и этак, и прислушивалась — как там магия, течет в крови, да? А она какая, она как волшебный огонь, наверное? Э, а может, чуфыкнем?
Чуфыкнуло очень даже хорошо, и следующее, что я помню, — какой-то жрец, который мечется и орёт, размахивая горящей мантией, как огненным хвостом. И моя маман тушит его из фонтана.