Насчёт того, что с этой дракой было очень сильно что-то не так. И ещё — что я таки повидала Нэйша в боевой выкладке. И интересно, что там была за тварь. И кстати, я останусь без руки или не останусь? Можно будет взять себе кличку вроде Однорукая Бестия. И на пару с Йоллой показывать в деревне, почему нужно бояться «пустых элементов». И не надо ли всё-таки передать что-нибудь Лайлу Гроски. И не съела ли псигидра Лайла Гроски, так что уже и передавать некому.
Мысли бродят и булькают внутри. В котелке, который сейчас растечётся лужицей. Нэйш поливает плечо каким-то зельем, прижимает рану тканью. Потом разрезанным рукавом. И жилеткой, на которой вышивка стала куда более алой.
– Только не говори, что сейчас приведёшь Аманду. И всё будет хорошо.
– Не скажу, — обещает «клык». И подхватывает меня на руки.
Предпоследняя моя мысль — о том, что алые брызги на белом костюме смотрятся просто отлично. Последняя — о том, что Рихарду Нэйшу чертовски идёт быть забрызганным чужой кровью.
Я так и отключаюсь на дурацком «Нет, до чего же хорош».
Глава 7
ЯНИСТ ОЛКЕСТ
Звенят стёкла. Повсюду, вокруг нас, в коридоре. Отвратительный звук хрупкой, не выстоявшей перед чёрной жутью преграды — и следом другие, режущие звуки, дробные… Это сыплются осколки, это потрескивают двери и стены под тушей безразмерной твари. Ринется, обрушится, задушит…
Но страх не живёт во мне. Ему не место рядом с пламенем.
Нас давно должно было затопить с головой — но защищает феникс. По воле Гриз, а может, по своей собственной — он оторвался от хозяина и теперь шествует вокруг нас. По кругу, по кругу. Ограждает, слегка похлопывая искрящими крыльями — но не расправляет их, не взлетает, потому что старое здание может вспыхнуть.
Извивы псигидры обиженно отползают перед мерным, гордым шагом огненного часового. И мы невредимы — сгрудились на пятачке в несколько футов в коридоре, истекающем мраком и грязью и освещённом безумно полыхающими золотыми нитями.
Губы парализованной Полли кривятся в улыбке, но сказать она ничего не может. Только смотрит — с вдохновением, похожим на ненависть. Со страстью, переходящей в безумие. Будто то, как бушует псигидра, приводит её в восторг.
Трепет близкой, пахнущей ужасом истины…
Спальни вокруг нас плавают в черноте, и снаружи больница всё больше приобретает свой истинный вид. Под звон битого стекла, отвратительный треск стен истекает жирным, глянцевым мраком, сочится из каждой поры — через щели, из водосточных труб, из глаз улыбающихся статуй на крыше. Вязкие живые потёки — как жадные пальцы, вцепляются в камень, выползают наружу, являя себя: так выглядит счастье без горя, порадуйтесь.
Так выглядит пустота безмятежности.
— Может она это как-то остановить? — выкрикивает Лайл, в руки которого Гриз толкает спелёнутую кнутом Полли. — Можно её заставить?
Следом за Полли он ловит метко брошенный пузырёк со снотворным.
— Пять капель в рот.
Аполла Тройоло широко распахивает совсем уже безумные глаза: «Я — лекарство!» И не торопится смеживать веки, даже когда Лайл добавляет от себя лишние пару капель.
— Ч-ч-что ж тебя так не берёт-то, з-зараза…
— Потому что она в припадке. Что-то вроде истерии. Только…
— Радостной, угу. Жаль, её муженька тут нет, может, он точнее определил диагноз.
Полли наконец тяжелеет веками, уплывает в страну снов с милой, ясной улыбкой. Но волны псигидры всё так же колышутся в коридоре, и разрастается золотое сияние — нити над головой крепнут, шевелятся, заполняют потолок…
И бесшумно ступает феникс по кругу. Отгоняя короткими вспышками голодную тварь.
— У Бетси, надо думать, тоже припадок?
— Что-то вроде, — Гриз бросает взгляд на двери спален — двери похрустывают под давлением чёрной грязи. — Она получила эмоциональный импульс. Вроде подбадривания — приглашение выйти на свет. Полли не обуздала бы это, тем более в таком состоянии. Но нужно бы это унять. Иначе…
Иначе тридцать пять человек погибнут в своих спальнях. Псигидра выпьет досуха — разум, магию, жизненные силы. А после двинется дальше. К административному дому, дому персонала, может быть — прорастёт под землёй на мили, как они это умеют. Протянет подземные пальцы к ближайшим селениям.
Если только она не уже…
— А если мы её самую малость скормим подруженьке?
Лайл посматривает на Полли с неприязнью. Потом ловит взгляд Гриз и зажмуривается. Приоткрывает глаз, только когда слышит голос. Мягкий.