— Кухня, — пояснила ковчежница, ткнув пальцем в одну из дверей. — На кухне Фреза — к ней можно обращаться по всем делам хозяйственным. Она, так сказать, «желудок».
Насчет желудка я не особенно понял — а переспросить не успел.
Шкура алапарда возле стола лениво зевнула и поднялась.
Видели когда-нибудь алапарда вживую? Лично я — только на картинках. Оказывается, они там были изображены довольно верно — похожи на огромную, до четырёх футов в холке, изящную кошку светло-медового цвета с золотинкой. Пухлые мягкие лапы, круглые уши. И золотые глаза — то есть, вот теперь я увидел, что они золотые. Когда эта штука уставилась на меня с расстояния двух вытянутых рук.
А еще разглядел клыки — полным-полно, очень внушительное зрелище.
В книге еще было сказано, что движение алапарда совершенно бесшумно, а при желании он способен двигаться так, что взглядом почти нельзя разглядеть. Самое быстрое существо Кайетты — и одно из самых опасных.
Двое таких красавцев четверть века назад покромсали в небольшом городке массу людей — говорят, до тысячи счет доходил. Жителей спас только легендарный Ребенок Энкера, который до сих пор считается одним из чудес Кайетты.
Возле меня легендарных детей не наблюдалось. Возле меня наблюдался принюхивающийся ко мне алапард. А во мне — отчаянно бьющаяся и визжащая крыса.
— Морвил. Иди сюда.
Ковчежница небрежно похлопала рукой по бедру. Алапард качнул узкой, хищной головой, недовольно рыкнул в мою сторону. Вздыбил шерсть на загривке.
— Это новенький, Морвил, — шепнула эта, в голубом платье, и положила руку алапарду на холку. Потрепала за меховое ухо. — Кейн теперь с нами. Ну давай, давай, познакомься с нашим «панцирем»… Вытяни ладонь, Кейн. Главное — не бойся.
Светло-золотистая тварь настороженно водила хвостом. В глазах у нее так и читалось — все, мол, про тебя знаю. Жрать таких как ты положено. Эй, как тебя там, Далли? Не желаешь ли поиграть в кошки-мышки?
— Странно, — пробормотала ковчежница. — С чего бы он так…
И обняла огромную кошку, прошептала что-то — я уловил только «вместе» — и через секунду я почувствовал, как в мою руку ткнулся влажный нос. Потом зверь мурлыкнул — неохотно. Посмотрел поспокойнее, но в глазах так и светилось: «Я за тобой слежу». И улегся следить под стол.
А я пытался отдышаться и успокоить внутреннего грызуна: серый друг совсем сбрендил после знакомства с местной кошечкой. Нужно было срочно изобрести какую-нибудь шуточку. Что-нибудь о том, что, надеюсь, мыши-то у них тут не соответствуют по размеру…
И тут я наконец посмотрел на правую ладонь моей новой знакомой — совершенно чистую ладонь. Без всяких признаков Печати.
И еще глаза… мог бы поклясться, что, когда она обнимала алапарда — в глазах у нее невесть откуда взялась куча зелени. Будто поднялись из глубины и расходились зеленые волны, разводы…
Теперь они выцветали — и глаза опять становились серыми, разве что зеленые узоры чуть-чуть обозначены.
— Варг, — сказал я хрипловато. — Ты — варг, да?
Отсутствие Печати еще можно было объяснить — в Кайетте примерно каждый сотый не проходит Посвящение у Камня, остается без магии и считается «пустышкой». Вот только глаза… и умение управляться с животными… и не только с животными.
Остальные выводы пришли как-то сами по себе. Как и фееричное продолжение беседы.
— То есть, ты женщина, — со священным ужасом произнес я.
— С утра была, — с достоинством ответила мне «лютый господин Арделл».
— И ты здесь… в общем…
— Я здесь вроде как главная. Уже пять лет как. В точку.
— А что обозначает «Гриз»? — поинтересовался я убитым тоном.
— Гризельда. Как по мне — так дурацкое имя. Но вот на всех этих старых дев-благотворительниц действует на удивление успокаивающе. Как только слышат полную версию — уверяются, что я целомудрие во плоти. Идёшь?
Пересекла комнату и толкнула ближайшую дверь, выводя меня в небольшую уютную каминную, когда-то бывшую частью таверны. У потухшего камина вольготно свернулись два толстенных серых кота. Место дышало лирическим покоем. Моей душе этого покоя как-то очень недоставало.
— Сильно стукнуло? — сочувственно спросила Арделл, усаживаясь на стул возле круглого столика.
— Ну… — протянул я и упал в кресло напротив. — Не сказать, чтобы я уж так всю жизнь мечтал пойти в подчиненные кому-нибудь в голубом платьице.