К полудню нам говорят, что дорога временно свободна. Проезжать можно лишь по одному. Нас, однако, эта новость вовсе не радует — наверное, никому не хочется уезжать из Гималаев. Такое ощущение, что Гималаи не хотят отпускать нас. Должны ли мы вообще уезжать? Может быть, мы не хотим ехать просто потому, что не чувствуем особой охоты проводить такой праздничный день на колесах?
После похода в Кедаранатх мы все выбились из сил и в Ришикеш приезжаем уже совсем изможденные. Время — 10 часов вечера. Ночью индийские города превращаются в коварных монстров. Это особенно хорошо заметно в удаленных от центра районах. Мы едем через запущенный торговый район Ришикеша. Из темноты выскакивают всевозможные транспортные средства. Удушливые выхлопные газы проникают в легкие. Повсюду сигналят. По улицам мчатся лихие пьяные водители грузовиков — неясно, учились ли они вождению вообще. Обезьяны на цепях и подготовленные на убой козы. И, в дополнение ко всему этому хаосу, из железных динамиков доносятся звуки низкопробных индийских шлягеров — полная непристойность для тех, кто спустился из Гималаев. Мало-помалу в нас накапливается что-то вроде электрического заряда большой мощности.
Однако, прежде чем добраться до места ночлега, нам нужно переправиться через Гангу. Сразу же после моста начинаются джунгли. Здесь тоже прошли дожди, и дорогу размыло. Наконец-то мы находим гостиницу, адрес которой оставил нам Атмананда. Бала-Гопал не выдерживает и берется сам обеспечить ночлег. Ему уже всё действует на нервы. Через час он возвращается — безуспешно. В Гималаях он не успел побриться, и теперь у него вид разбойника. Уж как он ни упрашивал администраторов позволить нам переночевать, ответ был одним и тем же: «Иностранцев не принимаем... да и поздно уже». Такого в Индии мы еще никогда не слышали! Мы заходим еще в несколько ашрамов, но и там получаем отказ. В одном из них нам предложили зал, где мы увидели пятьдесят спящих нищих с собаками. Эти собаки так на нас посмотрели, что мы решили дальше не тревожить их сон. Уже полночь. Мне кажется, что все это неспроста.
Наконец мы видим внушающий доверие отель с лиловой неоновой вывеской «Отель Радждип». Я предлагаю попытать счастья здесь. В кабине нашей машины воздух можно резать ножом. Сил нет даже пальцем пошевелить. Мое предложение не принимают, начинается спор. В конце концов Бала-Гопал идет и спрашивает о ценах. Цены просто астрономические. Но, поскольку уже далеко за полночь, нам не остается другого выбора. Только почему Бала-Гопал так огрызается? Что вообще происходит? Такое замечательное паломничество грозит окончиться неприятностями.
Я прохожу со своим спальным мешком мимо стойки администратора и вдруг вижу огромный портрет одного из новомодных гуру, которые провозгласили себя Богом. Еще и это!
Хромой служащий проводит меня в мою комнату. Едва я успеваю прилечь на кровать, как тут же понимаю, какая ужасная ночь мне предстоит. В соседней комнате кто-то бренчит на банджо, а с другой стороны через стену слышны стоны и истерический смех какой-то парочки. Звуки такие громкие, будто они барахтаются в моей ванне.
Нетрудно догадаться, что мне не удается заснуть. Я снова и снова просыпаюсь, иду под душ, потом снова в кровать. Дышать становится все тяжелее. Охранник у входа заметил волнение в моей комнате и включил кондиционер, который заработал со страшным грохотом. Вначале и правда пошел свежий воздух, но потом что-то заело, и комната наполнилась горячей пылью. Я пробовал выключить кондиционер, но охранник всякий раз снова заботливо включал его.
Наконец мною овладел тяжелый сон. Я увидел себя в яме, полной змей. Я в ужасе пытаюсь выбраться из нее, но все время соскальзываю в бурую грязь. Кто-то протягивает мне руку, но, всмотревшись в лицо, я отпрыгиваю в отвращении. Это тот самый гуру-обманщик из гостиничного холла. Когда я все же хватаюсь за его руку, она превращается в змею и обвивает мою руку.
В конце концов лоснящийся обманщик помогает мне выбраться из ямы. Я с отвращением смотрю на него. На моих глазах он превращается в женщину, которая молча показывает на запястье своей правой руки. Я вижу, как бьется ее пульс — он подобен землетрясению, и я чувствую, что в этом пульсе заключен ритм некой планеты. Она раскрывает огромный рот, и оттуда начинают выходить слова, которые превращаются в людей. Некоторые из них выходят важно, словно павлины, такие нарядные и блестящие, а другие выглядят старыми и дряхлыми, подобно пожилым американцам, которые замазывают свои морщины отвратительной косметикой. Я наблюдаю за ними, и мой взгляд падает на целую вереницу серых образов, которые идут из далекой пустыни прошлого сквозь узкую дверь настоящего в раскаленную пустыню будущего. Эти образы как-то подозрительно напоминают меня самого, и, когда они оборачиваются ко мне, в каждом из них я действительно узнаю себя. Внезапно предводитель этого таинственного полчища поворачивает шеренгу, и вот они уже снова идут мимо меня, но на этот раз в красочных одеждах и в масках. Как замечательно они танцуют и смеются, не обращая на меня внимания. Под конец ко мне приближается молодая девушка. Я не могу разглядеть ее лица, поскольку на ней плащ, образованный потоками слез, и она все время отворачивается. Приблизившись ко мне, она поднимает глаза. Красота ее неописуема. Она протягивает ко мне руки и требует, чтобы я вернулся и расплатился по долгам. Мне придется работать на фабрике, чтобы отдать деньги. В ужасе я бегу прочь и оказываюсь в каком-то храме. Но на алтаре сидят грязные бродяги и орут неприличные песни.