— Сейчас же, сэр! — командным тоном произнес Гранок.
Никаких эмоций, Бен! Никаких мыслей…
— Я не могу жить без нее, — тихо сказал Сиско.
Гранок потащил его к выходу. Слабый по сравнению с болианцем Бен попытался сопротивляться, но это оказалось бесполезным. Тогда Бен повернулся в сторону Дженифер и, не отрываясь, смотрел на нее. Смотрел последний раз, чтобы навсегда удержать в памяти ее образ.
Когда Гранок тащил Бена через дверной проем, тот неожиданно вцепился окровавленными руками в дверные косяки. Теми самыми руками, которые подвели его, которые так и не сумели освободить Дженифер из-под обломка.
— Проклятье! — выругался Сиско. — Я не могу оставить ее здесь.
…Бен не помнил, как они потом бежали по горящим коридорам, не помнил, как присоединились к десятку других пассажиров в отделяющемся грузовом отсеке. Сиско помнил только две вещи: Джейка, все еще в бессознательном состоянии покоящегося на руках охранника, и вид «Саратоги» со стороны. От корабля отделились три крошечных отсека с людьми, а корабль доживал последние секунды.
Пламя трех горящих звездолетов так ярко освещало космическое поле битвы, словно это был яркий солнечный день. «Кюшу» тоже горел. Следующим будет «Гейдж». Трагическая участь ожидала всех.
Для старшего помощника Бенджамена Сиско это сейчас не имело никакого значения. Он испытывал почти такое же безразличие ко всему окружающему, с каким говорил с землянами Пикар. Борги правы: сопротивляться им действительно бесполезно. Они уничтожают на своем пути все, что им противостоит.
Наименьшее значение сейчас для Сиско имели чувства. Чувствами он не мог теперь воспринимать ничего. Все его чувственные силы были сосредоточены на одном-единственном переживании: он мысленно находился близ своей Дженифер и ощущал, как его тело вместе с ее телом охватывало пламя.
Несколько секунд спустя звездолет «Саратога» взорвался, превратившись в маленькое солнце. Бен Сиско не закрыл при этом глаза, он позволил яркой вспышке ослепить себя.
Глава 2
Спустя три года после сражения в районе Вульфе-359 капитан Бенджамен Сиско вышел на середину ярко-зеленого луга, с обожанием глядя на своего двенадцатилетнего сына Джейка, который удобно устроился на большом валуне в тени старого раскидистого дуба и увлеченно ловил рыбу. Мальчишка закатал брюки до самых колен и опустил босые ноги в прозрачную воду пруда. Он настолько походил на деревенского сорванца, что отец невольно улыбнулся. В последнее время Джейк зачитывался Твеном, и истории о мальчишеских проделках на Миссисипи просто захватили его. Он, кажется, уже не отделял себя от героев этих историй.
— Эй, Гекльберри, привет! — окликнул отец. Мальчик обернулся на голос отца с улыбкой, которая означала, что он рад появлению родителя, но не хочет, чтобы кто-то мешал ему рыбачить.
Пробивающиеся сквозь листву дуба солнечные лучи золотили вьющиеся темно-русые кудряшки мальчишки. Когда он улыбнулся, то напомнил свою мать Дженифер, и Бен почувствовал, как болезненно сжалось его сердце. С каждым днем Джейк становился все больше и больше похож на мать и все меньше на отца. Так, по крайней мере, казалось Бену. Время не стерло в его памяти образ жены. Почти каждую ночь ужасные сцены гибели «Саратоги» наваливались на него во сне… Днем он жил и работал скорее по привычке, в силу биологической инерции, а мысленно он находился совсем в другом месте — рядом с Дженифер. Кроме того, постоянное присутствие сына не давало Бену забыть о тех мелких, но очень важных черточках жены, которые сохраняли для Сиско ее образ постоянно живым. Джейку досталась от матери робкая улыбка, жесты, покладистый характер и совершенная неспособность сердиться дольше одной минуты.
Вот сейчас, например, Джейк явно сердился и, как и его мать, напрасно пытался скрыть это.
— Клюет? — спросил отец, останавливаясь рядом с дубом.
— Одна мелюзга, — ответил Джейк, пожав плечами и продолжая смотреть на прозрачную гладь пруда. — Я этих рыбешек отпускаю… Ты хочешь искупаться?
— Времени нет, — мягко произнес отец. — Нам нужно еще собраться.
На лице сына появилось хмурое выражение, и он засопел.
— Это будет не так уж плохо, Джейк, — извиняющимся тоном произнес отец. — Я слышал, что Бахор — красивый мир. По крайней мере, был красивым до того, как там побывали кардасианские завоеватели. Они, говорят, оставили после себя сплошные разрушения.
Джейк молча уставился на воду, откуда на него хмуро смотрел босоногий мальчишка.
— Скажи, почему мы не можем жить на планете, а должны постоянно носиться? — спросил он недовольно. — Теперь вот надо нестись на какую-то старую космическую станцию.
Отец ответил не сразу. Бен хорошо понимал душевное состояние сына. После смерти матери жизнь в космосе стала в представлении Джейка ассоциироваться со смертельной опасностью, и он все больше мечтал жить на Земле — родной планете своей матери. Пожалуй, он прав. И Сиско в течение трех лет упорно пытался добиться направления на Землю. Однако самое лучшее, что ему предлагали в Солнечной системе, это службу на Марсе и участие в реконструкции Флота на Утопии. Он выбрал Утопию, поработал там некоторое время. Джейку сначала Утопия понравилась, он быстро нашел себе товарища своего возраста, привязался к нему. Но вскоре родителей товарища перевели на другой космический объект. Джейк еще раз подружился с ровесником, и вновь последовало скорое расставание. Когда же это произошло и в третий раз, Джейк просто перестал заводить друзей, он решил оградить себя от неприятных переживаний, связанных с расставанием. И стал, по существу, одиноким.
Одиночество сына острой болью отдавалось в сердце отца, но Бен не знал, чем может помочь. Вообще-то служба на Утопии традиционно рассматривалась как временная остановка перед новыми, более высокими назначениями, но Бенджамена Сиско это мало утешало. Дело в том, что у него пропал всякий интерес к службе, а вместе с ним и служебное рвение.
И вдруг Сиско узнал, что его собираются переводить на космическую станцию «Дип Спэйс-9» с повышением в должности: готовилось его назначение командором. Видимо, руководство Звездного Флота сочло, что он достойно справился со своими обязанностями на Утопии и поднесло ему своего рода служебный подарок.
Бенджамен Сиско за подарок поблагодарил, но от повышения в должности и нового назначения попытался отказаться. Правда, он не стал объяснять причину отказа. Не будет же он начальству изливать свои чувства. Оно достаточно хорошо знало о его прежней амбициозности, страсти к карьере и отнеслось бы к его лирическим признаниям с недоверием. А что скажет начальникам Бенджамен Сиско? Что после смерти жены ему стало тошно жить и служить? Гибель экипажей или родных членов экипажей в Звездном Флоте рассматривается как неприятное, но достаточно заурядное событие. Во всяком случае, оно не должно влиять на отношение к службе. Или же член экипажа должен оставить службу.
Бенджамен Сиско всерьез подумывал о том, чтобы оставить Флот. Правда, в основном ради сына, чтобы дать ему возможность жить и учиться на Земле. Сиско не раз пытался подыскать на Земле какую-либо гражданскую должность. Представлялись разные варианты, но ни один не удовлетворял Сиско полностью. И он отвергал их один за другим. Потом понял, что даже рад тому, что уход со службы в Звездном Флоте не состоялся.
Но что же ответить сыну?
— Понимаешь, Джейк, так решило руководство Звездного Флота.
— Но ты же обещал мне, что больше не будем летать…
В голосе сына звучали обида и огорчение. Отец внутренне напрягся, стараясь придать своему голосу твердость, так как ему не хотелось выглядеть оправдывающимся. Мягкость тона могла сейчас только усложнить разговор, потому что, судя по выражению его лица, Джейк мог в любую секунду расплакаться.
— Джейк, станция находится на орбите Бахора, — выразительно поднял Сиско палец. — Значит, мы будем почти на планете.