Хотя сперва Вольфганг думал, что проснулся. Он шёл и шёл по мокрому лесу — один. Не мог понять, что случилось и где остальные ребята.
Потом впереди мелькнуло солнце, и мальчишка выбрался из чащи на опушку, на озёрный берег. Сияло солнце, было жарко, а на большой коряжине, вросшей в песок, сидел и улыбался Вольт.
В этот момент Вольфганг понял, что видит сон. Вольт был совсем не такой, каким они его зарыли — белый, неподвижный, с затылком, испачканным мозгом и кровью.
Он был живой и он улыбался, глядя на своего командира. Волосы Вольта были мокрыми, но от воды — он недавно искупался. Всё его снаряжение, вся одежда, кроме спортивных трусов, лежали и висели на той же коряге.
— Привет, командир, — сказал Вольт, не переставая улыбаться.
— Привет, — Вольфганг подошёл к нему и сел. Только теперь ощутил, что от него самого пахнет мокрым металлом и отсыревшей тканью. Запах был тяжёлый, не летний. Что ещё говорить, он не знал. Но Вольт и не ждал слов.
— Вам надо уходить, — сказал он, перестав улыбаться. — Они идут по вашим следам. Через два часа вас окружат. Вы, конечно, всё равно попадёте сюда... но это очень страшно — умирать, — короткая улыбка была невесёлой, хотя и яркой. — Я встречу вас, вы только быстрее идите.
— Куда? — безмятежно спросил Вольфганг.
— Вы поймёте, — Вольт всем телом повернулся к Вольфгангу. — Быстрее. Иначе — смерть...
...Вольфганг проснулся.
Плащ-палатка протекала прямо на лицо. Но это было неважно. Обострённым чутьём дичи мальчишка ощутил — уже недалеко по лесу рыщут те, кто должен их найти.
— Йо, — он толкнул локтем Штубе.
Йохим проснулся мгновенно:
— Да? — услышал Вольфганг тихий шёпот.
— Вставай, поднимайте всех. Надо очень быстро уходить.
— Куда? — Йохим уже толкнул ещё кого-то, в мокрой темноте завозились.
Вольфганг вздохнул. Он ощущал себя идиотом... но в то же время твёрдо знал, что поступает единственно правильно:
— Сейчас разберёмся.
Вальфрид Райхен и Фредерик Лёме
Пять дней они шли по степи. Степь была огромной, ровной и безмятежной. Тут неохотно наступала ночь, и закат длился почти до рассвета, а в короткий промежуток голубоватая луна делала высокий ковыль серебряным.
Днём было очень жарко (и ночью не намного прохладнее), и они шли в нижних рубашках, закатав штаны и привязав всё остальное зимнее снаряжение к поясам. В степи били роднички — они набрели на семь, все они оказались ухожены — так что, можно было напиться.
И даже унести с собой воду — возле первого родничка молчаливый седой мужчина в охотничьем снаряжении подарил мальчишкам большую двухлитровую флягу в белом полотняном чехле.
Они встречали людей несколько раз. Разных. То как будто сошедших со страниц исторических книг, а зачастую — совсем непонятных, невероятных.
Но все люди были спокойными и добрыми, хотя почти все носили оружие, а многие — и военную форму; делились едой, ни о чём не расспрашивали, без слов позволяли заночевать у костра. И говорили на разных языках.
Это было необычно и даже немного пугало — мальчишки чувствовали, что языки разные, но понимали их, как родной немецкий.
О том, что случилось с ними, ни Вальфрид, ни Фредерик не говорили с самого первого дня.
Тогда Вальфрид пришёл в себя, лежащим ничком в траве. Ничего не понимающим. И первое, что он сообразил — плачет Фриди.
На четвереньках — вставать было страшно почему-то — Вальфрид разыскал друга. Тот лежал совсем недалеко, тоже ничком, вцепившись в землю. Вальфрид затряс его за плечи, и Фриди сел — а Вальфрид отшатнулся, заглянув в его глаза.
И почему-то понял, что произошло, как будто увидел это воочию: когда его сорвало с крыши рушащегося дома потоком горячего воздуха, втягиваемого в пламя чудовищного пожара — тогда Фриди провалился внутрь.
Парнишка наделся животом на стальную арматурину, как жук на булавку — и почти десять минут умирал над пылающей ямой, зажариваясь заживо. Этот-то ужас и стоял всё ещё в его глазах, когда Вальфрид задал первый вопрос:
— Где мы?!
Они встали, держась друг за друга. И закачались — такой кругом был простор...
* * *
К реке они вышли в середине шестого дня. Огромная и спокойная, она чем-то напоминала степь позади. На том берегу начинался лес — густой, непролазный даже на вид. И вот, стоя на высоченном обрыве, Фриди спросил:
— Валли... а что с нами случилось?
Вальфрид повёл уже прочно загоревшими плечами. Ответил спокойно:
— Я так думаю — мы умерли.
Рот Фриди приоткрылся:
— Умерли? — жалобно спросил он и оглядел себя.
— Угу, — Вальфрид кивнул. — Сгорели, когда ОНИ разбомбили Дрезден.
— Валли... — Фредерик помедлил. — Валли, а может, мы спим?
— Вряд ли, — задумчиво ответил Вальфрид. Фриди ещё жалобней сказал:
— Но так не бывает.
— Угу, — снова кивнул Вальфрид. — Знаешь, что? Я последний раз купался в середине сентября. И всю зиму мечтал окунуться в речку. Пошли?
Несколько секунд Фриди смотрел на друга, как на опасного сумасшедшего. Потом хихикнул:
— Пошли, только надо найти спуск. Интересно, тут есть?..
...Вода в реке оказалась прохладной и чистой — стоя по горло на песчаном дне, можно было легко видеть свои ступни. Как и все нормальные мальчишки, Валли и Фриди оповещали округу о своём купании диким воем и гоготом — просто для обозначения жизнеутверждающей позиции.
Тем более, что тут не было ни муниципальных сторожей, ни «отведённых для купания мест», ни грозных надписей о том, что «купание в обнажённом виде запрещено» — короче, ничего из того, что сильно портит жизнь мальчишке на «цивилизованной» реке.
Посередине реки прошлёпал колёсный пароход. Мальчишки с удовольствием покачались на волнах. Потом, не сговариваясь, поплыли к берегу и, растянувшись на горячем песке, ощутили, что хотят есть.
От последней встречи остались несколько сухарей, которые тут же были съедены. Заглушив голод, ребята снова повалились на песок. Вальфрид просто лежал, а Фриди лениво пересыпал сухие серые струйки в пальцах. Потом спросил:
— Ну а всё-таки — где это мы?
— Не знаю, — искренне и почти равнодушно ответил Вальфрид. — Может, это рай?
— Не похоже, — деловито возразил Фриди. — Я всё ещё хочу есть.
Они посмеялись.
— Ну и не ад во всяком случае, — Вальфрид потянулся. И добавил угрюмо: — Из ада мы выбрались.
Фриди быстро посмотрел на друга. Шевельнул губами. Вальфрид сказал:
— Не надо спрашивать. Все сгорели. Все. И мы тоже. Только с нами что-то... что-то ещё случилось.
Фредерик промолчал.
Через полчаса, держа одежду в охапку, они шагали по кромке между водой и узким пляжиком — по мокрому песку. Справа высился берег — как стена невиданной крепости. Далеко впереди река делала поворот. Мелкая волна плюхала о песок и смешно, щекотно вытаскивала его из-под ног мальчишек.
— Дойдём до поворота и попробуем половить рыбу, — предложил Вальфрид. — Неохота подниматься обратно в степь.
— А леску где возьмём? — поинтересовался Фриди.
— Мою шапку распустим. А на крючок — вон, заколку.
— А может, попробуем переплыть — и в лес? — предложил Фриди. — Помнишь, как нас учили делать ловушки?
— Тут километра три, — прикинул Вальфрид. — Надо плот делать.
— А вон сколько топляка. Поплывём?
— Ну, давай. Только всё равно давай дойдём до поворота.
— Ладно...