– «Уверен», или «уверен, разрази меня гром»?
– Уверен, разрази меня гром! И вот что я еще только что вспомнил. В тот день, когда я пошел в твою каюту за абордажной саблей, там был Кобб. Стоял у стола. Я решил: он просто убирает грязную посуду, оставшуюся после завтрака, но…
– Но на столе, конечно же, были разложены мои карты, а на них – отмечен наш курс.
– Угу.
Грейдон переглянулся с Макасой.
– Больше ничего? – спросил он.
Арам покопался в памяти.
– Может быть… Пока мы стояли у гноллов, Кобб скрылся в лесу на несколько минут. Но, может, тут ничего такого и нет…
Макаса потрясенно уставилась на Арама.
– Тут целая куча «ничего»! Почему ты раньше не сказал?
– Не знаю. Я думал…
– Что было, то прошло, – вмешался капитан. – Макаса, все увольнения отменяются. Собирай команду, веди всех на борт. И Кобба отыщи.
– Есть, сэр. Как только провожу вас на борт «Волнохода».
– Нет, второй помощник, выполняй приказ немедленно. Я отведу Арама прямо на борт и пришлю тебе в помощь Молчуна Джо. Рассвета не дожидаемся, выходим в море как можно скорее.
Глава седьмая
Спираль
– Зачем ему понадобилось раскрывать карты раньше времени? – спросил Грейдон.
Арам сидел в капитанской каюте, освещенной фонарем, вместе с отцом, Однобогом, Макасой, и третьим помощником Молчуном Джо. Прошло два дня. На то, чтобы собрать на борт всю команду – вернее, всю команду, кроме Джонаса Кобба, – первому и второму помощникам потребовалось меньше часа. Еще два часа прошли в безуспешных попытках разыскать старика, а шторм тем временем крепчал. Еще два часа ушли на то, чтобы посоветоваться с Покорителем Кряжей и госпожой Кровавый Рог. Оба они знали «соленую бороду» с седыми волосами, так как «Волноход» навещал этот порт далеко не впервые, но в ту ночь так и не смогли найти его, несмотря на все свои обширные связи и крохотные размеры торгового поселения. К этому времени даже самый великодушный и беззаботный из членов команды не мог бы не признать, что время увольнения для Кобба давным-давно вышло, а привычки опаздывать за ним раньше не водилось. В конце концов капитан Торн решил оставить кока на берегу. За три часа до рассвета «Волноход» поднял паруса и взял курс на юг, держась впереди шторма.
Кое-кто из команды недовольно ворчал: шторм штормом, но нельзя же бросать своих на берегу – тем более, что ни капитан, ни его помощники, ни Арам ни с кем не поделились своими подозрениями насчет Старины Кобба. Но внутри этого квинтета избранных особых сомнений не было: Кобб продал Шепчущему секреты «Волнохода». Поэтому Грейдон решил проложить новый курс – такой, какого беглый кок не мог продать или хоть предсказать. Он повел судно по спирали к северу, огибая шторм и уходя в открытое море в надежде стряхнуть с хвоста возможных преследователей.
Пока что эта стратегия оправдывала себя. Но сегодня Грейдону Торну до поздней ночи не давал покоя один вопрос.
– Мы не подозревали ни о чем дурном, пока этот Шепчущий не подошел к нашему столу. Так зачем же ему понадобилось раскрывать карты раньше времени?
– Может, просто дурак, – фыркнул Однобог.
Грейдон покачал головой.
– Нет, дураком он не выглядел.
– Слишком самонадеян? – предположила Макаса.
– Это просто другой вид глупости. Казалось, он явился к нам с какой-то определенной целью.
– Он явно интересовался мальчиком, – напомнила Макаса.
Обычно Арам возмущался, когда она называла его «мальчиком», будучи всего на пять лет старше. Но сейчас он чувствовал себя настолько виноватым, что даже не смог как следует возмутиться. Капитан и его помощники ни в чем не подозревали Кобба, потому что он, Арам, не рассказал им вовремя обо всем, что видел. Да, в том, что Макаса смотрела на него все так же сердито, не было ничего странного, но в кои-то веки Арам почувствовал, что заслуживает этого.
– Да, я думал об этом, – сказал Грейдон. – Похоже, он хотел убедиться в том, что Арам – мой сын. Но ведь на борту это ни для кого не было тайной. Мог бы просто спросить Кобба.
– Может, он не слишком-то Коббу доверяет, – возразил Однобог. – Если так, он, разрази его, выглядит вовсе не таким дураком, как четверо старших офицеров этого корабля.
Арам отметил, что его Однобог в этот счет не включил, но усомнился, стоит ли этому радоваться.
Грейдон рассеянно кивнул, принимая предположение Однобога, как самое убедительное из предложенных, но явно остался недоволен. Наверное, в десятый раз за эту ночь он поднял свой компас, взглянул на него, сдвинул брови и выпустил цепочку. На некоторое время все превратились в таких же молчунов, как Джон.
Наконец Грейдон нарушил молчание:
– И вот еще один вопрос. Джонас Кобб был корабельным коком с тех пор, как мы собрали нашу команду. То есть, четыре года. Отчего он предал нас? И почему именно сейчас?
– Это уже два вопроса, – заметил Однобог.
Не обращая на него внимания, Грейдон обратился ко всем офицерам:
– Кто-нибудь замечал за ним недовольство? Обиду?
Все трое отрицательно покачали головами. Грейдон взглянул на Арама. Тот сглотнул и сказал:
– Я просто думал, что он… ну, понимаешь, что он просто вечно всем недовольный старикан.
– Таким он и был, – подтвердил Однобог. – Но он был таким же и четыре года назад. Клянусь Хранительницей Жизни и ставлю что угодно – он был таким с самого рождения.
– Можно ли узнать, – задумчиво спросила Макаса, – был ли с ним заключен стандартный контракт на пять лет?
– Да, Макаса, – ответил капитан. – Как у всей команды, кроме тебя с Арамом.
До этого Арам и не знал, что у команды есть какие-то контракты. Эта сторона дела никогда не приходила ему на ум. Теперь ему стало интересно, отчего у Макасы нет контракта, если у всех есть, но спрашивать об этом было не время.
– Значит, всего через год он получил бы полную долю от нашей прибыли за пять лет? – уточнила Макаса.
– Через одиннадцать месяцев, если точнее. Отчего же он рискнул такими деньгами?
– Может, ему пообещали заплатить больше, как только пираты разделят добычу, – сказал Однобог.
– Так этот Шепчущий – пират? – спросил Арам.
– Кроме всего прочего, – ответил Однобог.
Грейдон с Макасой не сказали ни слова, хотя они-то, в отличие от Однобога, видели Шепчущего своими глазами. Но сейчас все присутствующие понимали, что Шепчущий, вероятнее всего, один из Отрекшихся – мертвец, поднятый из могилы силой темнейшей из магий.
Арам попытался представить себе, что может понадобиться от них пирату из нежити, и с сомнением спросил:
– И ему нужен этот корабль?
Все четверо воззрились на него. На лице каждого по-своему отразилась обида и возмущение.
– Не обижайтесь, – продолжал Арам. – Я понимаю, в чем ценность нашего груза. Но загляните в трюм! Разве все это не разочарует пирата? И разве Кобб ему об этом не сказал?
Все вновь надолго замолчали, обдумывая эту мысль. Грейдон еще раз взглянул на компас.
Тогда Арам закусил губу и спросил отца:
– А что, если я просто все неправильно понял? То есть, я видел то, что видел. Но вдруг Старина Кобб отошел в лес, чтобы… не знаю… просто опорожнить мочевой пузырь? А с твоего стола – просто убирал грязную посуду?
– А серебряная монета?
– Получил карточный долг.
– А по какой причине не явился на борт?
– Э-э… Перепил, уснул где-нибудь в канаве…
Грейдон покачал головой.
– Я был бы рад думать о нем лучше, даже если бы сам при том оказался подлецом, бросившим его в Живодерне. Мне очень не хочется думать, что кто-либо из наших может оказаться предателем. Говоря откровенно, если бы мне удалось убедить себя в том, что Шепчущий захватил его силой, на душе у меня стало бы спокойнее, как бы ужасно это ни звучало. Но иного объяснения, кроме предательства, мне в голову не приходит.
Однобог с Макасой согласно кивнули. Джо скрестил руки на груди.
Вновь наступила тишина.
Грейдон нарушил молчание, ударив по столу кулаком:
– Зачем ему понадобилось раскрывать карты раньше времени?