Он достает с полки журнал «Мир национал-социалиста», который издается здесь же, в этом вот домике-бункере. Тычет пальцем в статью «Документы большевистской революции». Торопясь, читает мне фотокопии донесений американских дипломатов и агентов американской разведки из России, охваченной пролетарской революцией. Пирс сам лично разыскал эти документы в архивах государственного департамента США и снабдил соответствующими комментариями.
Вот 5 июля 1918 года некто Гаррис пишет в государственный департамент США из Иркутска, занятого белыми: «Я рекомендую интервенцию против большевиков. Я предлагаю тщательно разработанную союзную интервенцию американских, французских, английских, китайских и, может быть, даже японских войск».
А вот некий дипломат сообщает в октябре 1918 года из Петрограда: «Я считаю, что немедленное подавление большевизма является сейчас самой главной задачей… Если большевизм не будет немедленно задушен в колыбели, он распространится в той или иной форме по всей Европе и даже, возможно, по всему миру».
А вот донесение представителя «Нэйшнэл сити бэнк оф Нью-Йорк» Стивенса, побывавшего в России в 1918 году: «Единственное решение русской проблемы — международная интервенция военной силой». Вот она, идеологическая и политическая платформа, на которой объединились банкир из Нью-Йорка, бесноватый «фюрер» из Мюнхена и бывший преподаватель физики из Орегонского университета.
— То, что не удалось сделать Гитлеру, — торжественно говорит Пирс, — должны сделать мы.
По мнению Пирса, Гитлер не до конца решил в числе прочих и еврейскую проблему. Не дошли у него руки до негритянской проблемы. Как собираются решать эти проблемы современные нацисты? Разумеется, теми же методами, что и Гитлер. Пусть на этот счет ни у кого не будет сомнения, кипятится Пирс. Еще строже будет поступлено с коммунистами и всякими там либералами.
— Мы создаем и тренируем ударные отряды штурмовиков, которым надлежит спасти белую арийскую расу, — еще торжественнее говорит Пирс, и за стеклами его очков зажигаются хищные огоньки.
Партия издает газету «Белая сила». В пяти городах США по телефону можно прослушать пропагандистские лекции, записанные на пленку. Пирс утверждает, что такие телефонные лекции слушают до 15 тысяч человек в неделю.
…Интервью окончено. Я возвращаюсь в комнату, где за столом сидит белокурый эсэсовец с пистолетом на боку. Только теперь замечаю, что пистолет у него не на солдатском ремне, а на широком ковбойском поясе. Эдакая дань американизму, что ли.
На диване корчится парень в разорванной рубашке. Грустно глядит на меня одним глазом — другой скрыт под повязкой.
— Где это тебя так? — спрашиваю.
— В школе имени Вашингтона, — стонет парень.
— За что?
— За Гитлера, нашего любимого фюрера…
— Дурачок ты, — говорю я ему как можно ласковее. — Жалко мне тебя.
Парень взвывает по-волчьи и елозит по полу ногами в белых кедах.
Между прочим, на днях в столичной газете «Пост» была опубликована заметка, которую я приведу здесь полностью: «Арестованы семь антинацистов. Из полиции нам сообщили, что семь человек, в том числе двое подростков, были арестованы вчера за то, что они пытались помешать группе людей, одетых в форму нацистов, распространять литературу по Висконсин-авеню. Эти семеро не подчинились приказу полиции разойтись и продолжали выкрикивать грубости в адрес дюжих мужчин в коричневых рубашках и с нацистской свастикой на рукавах».
Так что этому дурачку, побитому сверстниками в школе имени Вашингтона, просто не повезло. Будь рядом полицейские, они бы схватили за шиворот тех, кто не хотел слушать о «нашем любимом фюрере».
И вот еще что. В те дни, когда я беседовал с доктором Пирсом, я был как бы под «домашним арестом»: американские власти «на неопределенное время» запретили корреспонденту «Правды» выезжать из Вашингтона дальше 25 миль. Во избежание недоразумения мне пришлось довести до сведения государственного департамента и федерального бюро расследований, что штаб-квартира «всемирного объединения национал-социалистов» расположена в 15 минутах езды от центра Вашингтона.
Я начал отсчет от здания министерства юстиции, и спидометр в моей машине показал всего лишь четыре мили с небольшим. Так что запрета я не нарушил.
Фашисты — это только одна из разновидностей американских «ультра». Таких организаций более сотни, и объединяет их всех махровый антикоммунизм.
В основе антикоммунизма лежит страх. Порой он принимает форму умопомешательства, иногда тихого, иногда буйного. Работая в Америке, я знал многих людей, подверженных этой болезни. С некоторыми из них мне довелось жить в одном доме. Я помню, например, мадам Коуртни, в нарядах которой вы не нашли бы ни одной красной нитки.