Он устроился в кармане поудобнее. Там было темно и тепло и пахло табаком. Кузя даже, зачихал:
— Вот развели пылищу! Сразу видно, что в этом кармане никаких домовых отродясь не живало!
Прочихавшись и прокашлявшись, Кузька высунул свой любопытный нос из кармана и стал глазами-бусинками смотреть на белый свет, на ярмарку.
И чего тут только не было! Кто-то покупал, кто-то продавал, а кто-то просто так приехал, развлечься-потешиться. Вон дети на карусели катаются, на деревянных коняшках туда-сюда раскачиваются. Лица румяные, а в руках — леденцы на палочках.
— Вот это да! — закричал Кузя, — вот это лошадки! Глаза стеклянные, а ноги деревянные. Да все по кругу бегают, наверное, дороги не знают. Не стал бы я таким косы заплетать.
А вон люди в мешках прыгают, от натуги промокли:
— Эй, мужички! У вас ноги в дерюжке запутались! Вылазьте из мешков — снова сможете как люди ходить!
Но не слышат мужички Кузю, прыгают, как зайцы, да еще и смеются.
А вон народ столпился да так головы позадрал, что аж шапки на землю попадали. А куда же они смотрят? Да на парня босого голопузого, который на столб как гусеница лезет. Наверху — сапоги висят. А столб скользкий, гладкий. Так парень полезет-полезет немножко, да и обратно сползет.
— Эх ты, тюря! Метр едем — два стоим! Этак ты свою обувь со столба никогда не снимешь, домой босиком пойдешь! Да и кто придумал разуваться в таком странном месте?
А еще Кузя увидел великана. Он слышал о них в сказках, но наяву ни разу не видел. Великан был большой, как гора, мускулистый, как медведь. Стоял, уперев руку в бок, и камень вверх подкидывал.
— Не знал я, что великаны такие глупые! Эй, человек-гора! Не летают камни, а только в речке тонут да в болоте проваливаются.
Дивился Кузя на людей, удивлялся. Все тут не так, как он привык. Чудеса творятся, да и только. Но самое грустное, что не встретил здесь Кузя ни домовых, ни леших.
— Видно, только у нас они живут, и больше нигде, — загрустил Кузя.
И решил, что нет в большом мире ничего хорошего. Что ж хорошего, когда домовых нет? И только он так подумал, как увидел маленьких человечков.
Человечки сидели на стенке и верещали тонкими противными голосами. У одного из них был большой и толстый нос, как у Бабы-Яги, а на голове колпак расписной. Другой был рогатый, как корова, черный, как ворона, а вместо рук у него были копыта, как у козы.
— Вот какой странный! Откуда ж он к нам приехал? — задумался Кузька. И вспомнил, что ему Вуколочка про черных людей рассказывал. — А, так это вот кто ближе всех к солнцу живет!
И так Кузе захотелось поговорить с чужестранцем, поспрашивать о его житье-бытье, что выскочил он из хозяйского кармана и побежал в сторону маленьких людей.
Добрался Кузька до стены деревянной, на которой они сидели, голову задрал и давай кричать:
— Эй, гости дорогие! Спускайтесь сюда, поговорим-побеседуем!
Только не слышали его чужеземцы или не понимали. Решил тогда Кузька сам к ним пробраться. Лез по стене, карабкался. Пока залез, их уж и след простыл. Заглянул Кузя за стенку, а там мужичок рыженький их в коробку укладывает.
— Вот это да! — решил домовенок. — Как их спать ранехонько укладывают.
Сполз он со стены и решил их разбудить-расспросить — авось не выгонят. Пробрался к коробу, приподнял ивовую крышку и внутрь заглянул. Лежат незнакомцы на боку, не шевелятся.
— Эй, — позвал Кузя, — ребята, пойдемте в салочки играть и леденцы есть, а то скучно здесь больно.
Ни ответа, ни привета.
— Уснули, — подумал домовенок.
Подошел тихонечко, да за плечо потряс. Потряс за плечо, а оно тряпочное. И тело — тряпочное. А голова — деревянная.
— Вот это да! — подумал Кузя. — Это ж просто куклы, как у Анютки. Но как же, я же видел, как они плясали да разговаривали!
Присел Кузя на край короба и призадумался, что же это на белом свете делается. Были человечки живые, а стали тряпочные.
— Наверное, злой дух их заколдовал. Душу вынул и себе в слуги взял! — решил Кузя.
И так страшно ему от этого стало, что убежал он поскорей, пока его злой волшебник не заметил.
Отбежал подальше, присел на сундучок и отдышаться не может. И понял Кузя, что достаточно он на сегодня повидал-пережил.
— Спасибо этому дому, пойдем к другому! — сказал домовенок и стал пробираться к своему родному кувшину.
Шел-шел, искал-искал и наконец увидел его. Стоит кувшин, расписными боками сверкает, собой гордится, как гора, над всеми возвышается. Обрадовался ему Кузя, будто дорогого друга увидел. Пробрался к кувшину, залез внутрь и сразу уснул крепким сном от усталости.