– А ведь её улыбка похожа на улыбку Джоконды, – отметил изумлённый Джордж, – так же проста и так же загадочна.
Желая взять нить разговора в свои руки, он торжественно произнёс:
– У Вас прекрасный голос мадам. С таким голосом только выступать в Ла Скала.
– Я знаю, – просто и серьёзно ответила она.
За неспешным разговором выяснилось, что Марго – сценический псевдоним Мари.
– Так зовёт меня директор ресторана», – сказала она – единственная дочь в семье и страстно желает петь.
Она даже пела в церковном хоре, и именно местный священник и посоветовал ей продолжить дальше музыкальное образование.
Но её небогатые родители не могут оплатить учёбу в консерватории, и она вынуждена каждый вечер за 100 долларов в неделю выступать в этом ресторанчике, а в субботу и воскресенье ещё и днём, зарабатывая, таким образом, себе на жизнь и как-то поддерживая своих престарелых родителей.
Волна бесконечной нежности вдруг охватила Джорджа.
– Мы с ней знакомы каких-то 15 минут, и уже нет человека ближе и роднее неё, – с ужасом и восторгом подумал он. – Эх! Напал бы кто на нас, – неожиданно подумал Джордж, – а уж я бы защитил Мари, недаром я чемпион университета по боксу.
Но как назло, никто на них не хотел нападать, и даже кошки, обычно устраивающие по ночам свои концерты, на этот раз вели себя необычайно тихо.
Мягко светила луна.
Так и подошли они, мирно беседуя о всяких пустяках, к маленькому скромному домику, утопавшему в зелени деревьев.
– Ну, вот мы и пришли, – с улыбкой сказала Мари,
– Смотрите! – Вдруг быстро и неожиданно сказала она, – смотрите, Джордж, звезда летит. Загадайте желание Джордж.
– Пусть меня полюбит Мари, – вдруг неожиданно подумал Джордж.
Словно угадав его желание, Мари долго и пристально посмотрела на Джорджа.
– До свидания, Джордж, – тихо и задумчиво сказала она.
– До свидания, Мари, – ответил Джордж.
Домой он не шёл, а летел.
Встреча с Мари буквально перевернула его.
Нет, он совсем не был новичком в знакомстве с девушками.
Он с удовольствием посещал дискотеки, вечеринки, словом, все те мероприятия, где парни и знакомятся обычно с девушками.
Но общаясь с ними, Джордж не испытывал и не капельки смущения или робости, наоборот, чувствуя своё мужское превосходство, он позволял себе лениво растягивать слова, как бы ненароком при разговоре принимать красивые, эффектные позы, показывая свой мускулистый торс, или напрягать свой тренированный бицепс, замечая при этом краем глаза, какой это производит эффект.
Не такой было Мари.
Эта странная, непонятная, непостижимая смесь взрослой женщины и девочки одновременно влекла и отталкивала его.
Этот неожиданный переход в разговоре от тихой глубокой грусти к взрыву безудержного веселья сначала его даже испугал.
Этот живой, неподдельный интерес к жизни, буквально ко всему, что происходит вокруг, отражавшийся в её прекрасных живых глазах, в каждом её движении, буквально магнитом притягивал его к ней.
– Так улыбаться может только Джоконда, – растерянный и счастливый повторил он про себя.
Придя, домой он быстро разделся и лёг в кровать.
Высоко в ночном небе светила луна. Ночной ветерок тихо шелестел листвой в саду.
Но сон не шёл.
Совершенно неожиданно для себя он вскочил с постели и подошёл к окну:
– Вот сейчас бы увидели его однокурсники: чемпиона университета по боксу, выпускника Нью-йоркского университета, будущего ведущего инженера, чтобы они сказали», – с улыбкой подумал он.
– Неужели я влюблён? – С радостью и тревогой вопрошал он себя, – неужели какая-то девчонка, какая-то пигалица, его милая Мари, смогла всего за какой-то час так перевернуть его жизнь»?!
– А как же Люси? – Вдруг вспомнил он, – ведь у нас через месяц с ней свадьба?
– А как же Мари? – Как я буду жить без её прекрасных чудных глаз, как я смогу, хотя бы минуту не слышать её глубокого сильного голоса, – подумал он.
Эмоции вновь овладели Джорджем.
Он стоял и стоял и смотрел на звёздное небо.
В небе промелькнула светящаяся яркая точка.
– Загадайте желание, Джордж, – вдруг вспомнил он прекрасный, глубокий голос Мари.
– Я хочу, чтобы ты полюбила меня Мари, – тихо и проникновенно сказал Джордж.
– А я бы приносил ей каждое утро кофе в постель, – вдруг неожиданно подумал он и радостно рассмеялся.
Наступило утро.
Свежий летний ветерок взъерошил волосы Джорджа, а первый самый золотистый, самый озорной лучик солнца сначала взобрался ему на глаза, а затем удобно устроился у него на носу.