Директор согласился пригласить протеже автора, но, неожиданно, сменным инженером и в цех № 2. На то время это был самый каторжный цех, без плана и с ужаснейшими условиями работы. Видя, что автор его не понимает, объяснил свое решение просто: «Был бы я русским, я бы согласился с твоим предложением – оно разумно. Но я еврей, и он еврей. Если я его приму сразу в контору, на нем всю жизнь будет лежать печать, что он своей карьерой обязан не себе, а мне. Пусть начинает с самого тяжелого места, будет польза и ему, а если твоя характеристика верна — то и цеху. А потом, если у него останется тяга к исследовательской работы, я его переведу к тебе. Но тогда его уже никто ни в чем не упрекнет».
Да, еврейский вопрос – запутанный клубок, но концы всех нитей держат в руках только сами евреи. Другие нации им здесь не помощники. Начни они вмешиваться — и евреи еще теснее приникнут к своей вонючей идейке, что они угнетенная нация.
Им надо однажды утром встать и сказать самим себе: «Все! Баста! Я больше не угнетенный, мне не нужна ничья помощь, чтобы устроиться в этой жизни, я не глупее других народов и пробью себе дорогу без чьей-либо поддержки. Какой будет дорога – второй вопрос. Но она будет моя! А если кто назовет меня жидом пархатым, тому, не раздумывая, – в морду!»
Государство им, конечно, тоже поможет, но попутно. Дело в том, что все неравенство возникает при распределении. А бюрократическая система – это система распределения. Заменить ее делократической – и блату не останется места вообще, вне зависимости от того, еврейский это блат или нет.
Этими словами автор хотел закончить «еврейский вопрос», но он неожиданно продолжился «русским вопросом». Секретарь автора, перепечатывая эту работу', обычно не делала ему никаких замечаний по сути написанного, но здесь осмелилась на протест. «Зачем вы так, – уговаривала она, -пишете: «вонючая идейка». Ведь евреи обидятся! А смотрите, какие у нас хорошие врачи-евреи... директору тоже будет неприятно».
Между тем, сама она живет в Северном Казахстане, в чужом государстве, так как Верховный Совет Казахстана принял Конституцию, где черным по белому записано, что обустроенный и обихоженный русскими Казахстан теперь государство «самоопределившейся казахской нации». На ее глазах казахские шовинисты снесли в городе памятник Ермаку, переименовывают данные русскими названия местностей. И всем глубоко плевать, обижаются русские или нет. Она отлично знает, что творится в других республиках, она знает о сотнях тысяч русских беженцев. У Эфраила Савелы злорадный блеск в глазах, а она беспокоится, не обидятся ли евреи за то, что автор назвал их идейку об угнетении еврейского народа «вонючей». Хорошо, Наташа. Пусть будет «идеей с запахом, вызывающим некоторые сомнения».
Но надо обратить внимание, что сейчас все народы в СССР, кроме русского, срочно записываются в евреи. Вернее, национальная бюрократия их записывает. Все – оказывается – гонимые. Все от русских пострадали, несчастные. Все требуют себе по этому поводу преимуществ. Посмотришь на них – слезы душат и капают. Бюрократия унижает свои народы, делает их, по сравнению с русскими, недоносками, неспособными выдержать конкуренцию русских. Меня – украинца – это унижает, так почему такое положение не должно унижать еврея? Для меня, украинца, идея о том, что украинцы пострадали от русских – это вонючая идея, так почему идея о вечном угнетении еврейского народа должна пахнуть хорошо?
МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ
Автор, как должен был обратить внимание читатель, не пользуется марксистско-ленинским учением. При всем уважении к нему, оно пока было без надобности.
Но сейчас нам придется разделить всех людей на два класса, хотя несколько и не так, как делают марксисты.
Часть людей общества своим умом и руками создают материальные ценности, пользующиеся спросом духовные ценности и различные услуги. Они при помощи денег обмениваются этими ценностями между собой. Это один класс. Это, безусловно, крестьяне и рабочие, непосредственно занимающаяся производством и сельским хозяйством часть технической и научной интеллигенции, солдаты и милиционеры, офицеры, принимающие непосредственное участие в уничтожении врага и обезвреживании преступников, лечащие врачи и учителя.
В нашем насквозь обюрокраченном государстве границы этого класса размыты, и, пожалуй, единственным более-менее точным критерием является способность всех остальных людей самостоятельно определить качество и безусловную нужность им результатов труда этих людей. То есть все люди должны, безусловно, желать обменять свой труд на труд этих людей.
Нам, безусловно, нужен хлеб, нам, безусловно, нужен дом. Люди, руками которых созданы хлеб и дом, люди, чьим умом они стали лучше и дешевле, – это люди первого класса.
Офицер милиции, своим умом и мужеством обезвредивший опасную банду, – в первом классе. Этот его труд обменяет на свой труд любой гражданин.
Врач, лечащий любого больного, независимо от того, испортит он ему статистику или нет, — это работник первого класса.
Режиссер, создавший фильм, на который валом валит народ и по нескольку раз, вне зависимости от того, что думают по этому поводу мудраки из «Кинопанорамы». Этот режиссер в первом классе.
Эти люди создают ценное; я, и только они имеют право ими распоряжаться. Но по своему усмотрению они не могут 100 процентов ими созданного обменять на эквивалентное количество. Часть того, что они создали, у них изымается и передается людям, которые могут находиться в первом классе работников, а могут и не находиться в нем, то есть тем, кто либо свой труд не предлагает в обмен либо не дает возможности оценить его качество.
Это люди второго класса, но они делятся на три категории: буржуазию; аппаратную и государственную бюрократию; мудраков.
Буржуазия отнимает у первого класса труд на основании частного владения ею средствами производства, как основными (предприятия), так и оборотными (деньги). Ей всегда нужны рынки сбыта, а это пространство и люди, а точнее – покупатели. В межнациональных конфликтах от буржуазии уходят покупатели, и она беднеет. С этим она не согласна. Она всю жизнь ведет войны за покупателей, она – объединитель. Буржуазия -принципиальнейший противник любого деления, а поскольку она легко покупает следующие две категории своего класса – бюрократию и мудраков, – то мы будем долго ждать отделения Ирландии от Великобритании, басков от Испании, французских провинций от Канады, Корсики от Франции и т.д. Какой бы прогнившей эта буржуазия ни была, но с ума она не сошла. Но буржуазия была и есть не во всех странах, и тогда на первое место выходят оставшиеся две категории второго класса.
Бюрократия от объединения народов страшно беднеет. Вспомним, что это различные министры или нечто подобное, что было в старину, со своими аппаратами. Эти люди получают в свое распоряжение деньги налогов и повинностей и распределяют их. Качество их работы первый класс не в состоянии ни понять, ни оценить. Бюрократия в своих интересах настолько запутывает свою деятельность юридическими уловками, что и сама перестает понимать, что она делает и зачем. «Так надо, так исстари повелось, так требуют государственные интересы, так требует закон, так делают в цивилизованном мире и т.д.» – это стандартные ее потуги понять смысл своих же действий.
Но в ее руках деньги народа и их эквивалент – повинности народа. За их счет она жиреет.
При объединении, мало того, что бюрократия сокращается и деньги у нее отнимают, союзная бюрократия к тому же включает в свое число только лучших, дураки остаются за бортом.
Бюрократия прямо (деньгами) или косвенно (государственной поддержкой) кормит мудраков. Жирная бюрократия – жирные мудраки. В число мудраков входит большая часть так называемых ученых, почти все журналисты и писатели.
Правда, может возникнуть вопрос о том, что журналисты и писатели, дескать, напрямую обменивают свой труд с первым классом и не стоило бы их заносить во второй. А качество? Ведь первый класс сначала покупает газету, книгу, радиоприемник, телевизор, а уж потом пытается оценить качество работы журналиста. Да и для оценки его требуется очень много информации, которую своей бюрократии легко пресечь.