Вы, конечно, можете сказать, что такого не могло быть, не было сговора немцев и англичан о бомбардировках мирных жителей, что все это бред. Автор не против, автор будет рад, если все описанное им – бред. Убедите его, откройте секретные архивы, связанные с пребыванием Гесса в Англии, и все прояснится. Ведь это просто.
ЗАГАДКА 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА
Те интриги, что плели Черчилль и Гитлер – умнейшие политики эпохи, в конечном итоге приходилось распутывать Сталину, человеку тоже не слабого ума.
У нас мудраками-историками до сих пор муссируется мысль, что Гитлер Сталина обманул. С этим можно согласиться, только если считать, что Сталин договорился с Гитлером отравиться первым, а Гитлер его обманул и отравился первым сам. В этом случае действительно – обман налицо.
А может, обманом надо считать наши огромные потери в начале войны? Но ведь Гитлер все-таки не потери нам хотел нанести – он ведь хотел поработить нас! Что-то не видно здесь по-крупному особой тевтонской хитрости.
С другой стороны, когда это Россия имела малые потери в первых битвах с серьезным противником? Под Бородино? Под Нарвой? На поле Куликовом или на Калке?
А может, Гитлер был противником несерьезным? Так это надо спросить у Франции, Польши, Чехословакии, Дании, Голландии, Бельгии, Югославии, Греции, Норвегии и Ливии, которые Гитлер к 22 июня 1941 года захватил, потеряв 97 тысяч своих солдат. Или у 340 тысяч солдат английской армии, которые, бросив все оружие у Дюнкерка, бежали на острова на чем придется.
А может, наша армия была сильна? Первые два года войны показали, насколько она была сильна вообще, а миллионы пленных в первый год -насколько она была сильна духом и преданностью Родине. У сдавшихся солдат, возможно, не было хороших командиров и не всегда была современная техника, но винтовка Мосина у них была! И пока они не бросали эту винтовку, за Родину еще можно было сражаться!
Главным доводом тех, кто считает, что Сталин был обманут, является факт его упорного нежелания поднять войска по тревоге накануне 22 июня, несмотря на то, что обилие разведданных, настойчивые просьбы генералов, казалось бы, прямо требовали этого от Сталина. (При этом, чтобы обосновать факт обмана, историки-мудраки вынуждены приписать Сталину детскую доверчивость, хотя во всех остальных случаях Сталин в их описании выступает как человек с маниакальным комплексом подозрительности.)
Но если бы Сталин хоть на грамм верил Гитлеру, разве тратила бы страна такие огромные усилия на вооружение? Разве были бы в мае 1941 призваны и направлены под видом учебных сборов на пополнение дивизий западных округов 800 тысяч резервистов? Разве начали бы в это время переводить к западным границам несколько армий из внутренних округов и Дальнего Востока? Разве сделал бы Берия огромные запасы стратегического сырья за Уралом, сырья, на котором продолжала работать промышленность страны после потери западных областей СССР? Разве была бы численность советских войск у западных границ доведена до 2,8 миллиона человек, а вся армия до 5,1 миллиона? Силы немцев, которые они бросили на СССР, составляли накануне нападения 3,3 миллиона. О какой вере может идти речь, когда налицо отчаянная подготовка к тяжелейшей войне?
Казалось бы, ну какое значение имеет повод, если война неизбежна? Расплатиться за эту формальность десятками тысяч своих солдат, по которым немцы нанесут внезапный удар, причем предварительно хорошо разведав, куда бить! Ведь это преступление!
Да, к другому выводу трудно прийти, если рассматривать историю с мудраческой точки зрения, то есть оценив это действие Сталина без оценки той задачи, которую он хотел решить. Да, Жуков – авторитет, и именно Жуков обвиняет Сталина, что он не дал поднять войска по тревоге. Но ведь нельзя забывать, что перед Жуковым и Сталиным задачи стояли разные! Перед Жуковым тогда стояла задача уменьшить потери в приграничных сражениях. А перед Сталиным – выиграть войну! И задача Жукова в той задаче, которую решал Сталин, была лишь маленьким действием, имевшим огромное значение для Сталина, причем совершенно не то, которое придавал ему Жуков.
Чтобы понять причину, которой, вероятнее всего, руководствовался Сталин, надо мысленно представить себя на его месте и принять ответственность за результат будущей войны. Давайте именно так и сделаем.
Итак, мы на месте Сталина. Вспомним предшествовавшие события и постараемся оценить сложившуюся на 22 июня 1941 года обстановку.
Мы все еще отсталая в индустриальном отношении страна. Мы понимаем, что для войны нужно много оружия и моторов, много хорошо обученных людей, а у нас нет средств ни хорошо вооружить достаточное количество людей, ни обучить их. (По свидетельству ветерана, кадрового танкиста, до войны на учениях он делал всего один выстрел из пушки в год!) Мы сильно боимся войны.
Поэтому, как только ее очаг определился в Германии, мы усиленно пытаемся избежать войны дипломатическими средствами. Беда наша в том, что из-за нашей слабости нас всерьез не принимают не только крупные страны, но и те, которые по своему потенциалу могли бы вести себя поскромнее. Территориальные претензии имеет к нам Польша, да и не только к нам. Румыния не возвращает захваченную во время гражданской войны Бессарабию и любые дипломатические меры, выгодные нам, сопровождает шантажом признать этот захват. Даже в малочисленной Финляндии есть круги, серьезно претендующие на Карелию.
Об этом надо сказать отдельно и, пожалуй, лучше Э. Лимонова этого не сделаешь. Дадим ему слово: «Когда распалась в 1917 г. Российская империя, Ленин, еще неопытный лидер и потому идеалист и интернационалист, предложил взять независимость всем желающим ее нациям. (Будем циничны, впрочем. Ему ничего другого в тот момент и не оставалось. Советская власть едва родилась и была слабой.) С разрешения Ленина или без него Финляндия, Польша, Украина, Латвия, Эстония, Литва провозгласили себя независимыми республиками. Увы, так же, как полстолетия спустя это произошло в Азии и Африке, – свеженезависимые страны с поражающей быстротой превратились в тирании.
Маршал Пилсудский, хороший солдат и солдафон, член польской социалистической партии, убежденный националист (вам что-нибудь напоминает это словосочетание?), подобно Сталину, обильно усатый, стал в 1918 г. главой польского государства. Западная граница Польши была определена Версальским договором 1919 г. и приблизительно соответствовала границе 1772 г., то есть времен первого раздела Польши, в то время как восточная граница... Восточную границу (лорд Курсов, он же Керзон в советской историографии, английский министр иностранных дел, предложил провести ее через Сувалки, Брест-Литовск и по реке Буг) Пилсудский отодвинул, удачливо напав на слабую, раздираемую гражданской войной Россию. Как мы знаем, он занял и Минск и Киев, по пути опрокинув не свою – украинскую независимость. Рижский договор зафиксировал в 1921 г. границу где на 150, где на все 200 километров к востоку от Буга, оттяпав у СССР территорию. (Заметьте, что именно эту границу опрокинула в 1939 г. Красная Армия. Так что, войдя в Польшу, она одновременно вошла к себе домой, на территорию, захваченную у нее Пилсудским за 18 лет до этого.) Пилсудский не ограничился ни подарками Версальского договора, ни захватами на Востоке. Организовав беспорядки в Верхней Силезии, он захватил ее (с Катовице) вместе с большим количеством немецкого населения. У Австрии он отобрал всю Галицию. Эти подвиги было нетрудно совершить, ибо Германская и Австро-Венгерская империи распались, подобно Русской, в результате войны. Германия была побеждена своей собственной революцией, Австро-Венгрия расчленена «победителями». Уйдя от власти в 1922 г., Пилсудский вернулся к ней в 1926 г. в результате военного переворота, провозгласив себя диктатором.
В этом же самом 1926 г. Вольдемарас, сосед Пилсудского, сильный человек Литвы, провозгласил себя – догадайтесь, кем?
Верно, диктатором Литвы. В 1934 г. Карлис Ульманис захватил власть в Латвии. Цепная реакция? Местная мода на диктатуру? Очевидно, да, с вариациями. Командир финляндской национальной гвардии барон Карл Густав Маннергейм был «избран» регентом Финляндии в 1918 г. Что касается крошечной Эстонии, еще с XIII в. она была подчинена феодалам тевтонского происхождения – баронам. Мало что можно сказать о балтийских диктатурах, маленьких и скучных, потому проследуем сквозь историю за зверем среднего размера, за Польшей. Что делала Польша с 1926 по 1939 г.? Как мы уже знаем, в 1934 г. Польша Пилсудского заключила договор о ненападении с Германией Адольфа Гитлера (обратите внимание на дату. За пять лет до пакта Молотов – Риббентроп!). Усатый Пилсудский умер в 1935 г. Его «настоящая диктатура (выражение принадлежит словарю «Петит Роберт») сменилась коллективной диктатурой полковников». В 1938 г. мы видим Польшу в компании Венгрии и Румынии, участвующей в пожирании (после Германии) трупа Чехословакии. (Так шакалы прибегают на труп антилопы, увидев, что лев наелся до отвала.) Перед тем как быть пожранной Германией, Польша, таким образом, сожрала кусок тела Чехословакии. Только столкнувшись с территориальными требованиями Германии вернуть ей захваченную Силезию, Польша оставила в 1939 г. компанию шакалов и сблизилась с Англией и Францией.