– А, это в Финляндии?! – вспомнил Виктор и следом заметил, что у него нет туда визы.
– Да какая в жопу Финляндия, дятел? Это – в Тверской! – Антон говорил по телефону и одновременно гонял назойливых мух, оживших после того, как он вспомнил название Тверской области.
– А сколько туда ехать?
– Он говорит, что 400 с х… км.
– Ни х… себе, ближний свет?! – прокомментировал Виктор.
– Да нет, идея-то нормальная, только он предлагает ехать на моей машине, – Антон впервые за весь разговор несколько оживился.
– Во, бля лажа-то какая, а? А чего он на своём аппарате не хочет, а?
– Да х… его знает, чего он икает! – и приятели опять громко рассмеялись.
– А тёлок с собой берём? – спросил Виктор.
– Не, не берём! Там возьмём, – и опять оба залились молодецким смехом.
– Ну, чего?! Тема-то кайфовая, да? А когда ехать-то? – спросил Виктор.
– Да в понедельник, если он ничего не поменяет, – Антон решил встать и взять из холодильника баночку холодного пива.
– Слушай, Тош, а чего мы там будем делать-то, а? – спросил Виктор.
– Чего, чего? Забыл что ли, что мы делали в Сочи с ним? – спросил Антон.
– А что и его малой с нами поедет? – спросил Виктор.
– Да нет, только мы втроем, – и Антон открыл банку пива.
– Слушай, тема-то путёвая, да? – заметил Виктор.
– Ну, да! – сказал Антон и сделал большой глоток пива.
Друзья болтали по телефону ещё минут пять, пока не приняли окончательного решения насчёт поездки на Селигер. Ехать, пить, гулять и трахать… А что, были ещё варианты?
Глава 2. Сборы
…Наиболее существенными из характеристик культуры эпохи постмодерна представляются следующие:
1) осознание глобальных проблем современности, являющихся искусственными, т. е. порожденными активностью человека;
2) невозможность дать содержательный ответ на глобальные проблемы вследствие эпистемологического релятивизма;
3) эпистемологический релятивизм, который определяет мультикультурность современного общества или культурный релятивизм (хотя и сам обусловлен им в силу обратной связи);
4) все это проблематизирует обыденную картину мира, которая виртуализируется: реальность «ускользает», материальное и идеальное меняются местами.
Медики, юристы, экономисты, математики, музыканты,… Сколько в мире существует ещё закрытых профессиональных союзов? О проктологии простому обывателю в России мало что известно. Пожалуй, гомосексуалисты и те мужики, кому за 40, чаще других имеют счастье познакомиться со специалистом в резиновой перчатке, обильно смазанной вазелином.
Любая реклама обычно начинается с того, что если вас беспокоят: затруднения при опорожнении кишечника, чувство дискомфорта в анальном канале, выделение слизи из анального канала, кровотечение из анального канала, боли при дефекации, анальный зуд, значит, добро пожаловать к проктологу!
Как-то раз я ремонтировал сантехнику в квартире, где гуляли гинекологи. Это было ужасно! Все разговоры так или иначе сводились к П…е! Сначала были тосты и байки за прекрасный пол, затем за прекрасные места у милых дам, а после того, как стали обновлять закуски и доносить очередную порцию спиртного, язычки развязались, стали материться, а затем и…
Можно только гадать о корпоративных пьянках и застольях проктологов. Читатели с буйной фантазией и богатым сексуальным опытом, скорее всего много меньше другой части, обделённой подобными качествами и преимуществами. Однако ясно, что профессиональные темы здесь затрагиваются.
Всё это я буду описывать ниже, поскольку путешествие на автомобиле было в оба конца и большей частью музыкальный приёмник не мог поймать ни одной радиостанции, а какие-либо музыкальные CD-диски были забыты дома. Любая трезвая мужская компания всегда начинает беседу на нейтральные темы, но и они, как известно, не вечны. И тогда каждый начинает рассказывать различные байки и смешные истории из своей профессиональной деятельности. Ну, как? Есть смысл прочитать о том, кого и как осматривал Виктор Иванович, например, во время недавнего своего отпуска в Египте? Или лучше начать с Сочи, где он отдыхал с Никитой и где тоже у него были самые разные пациенты?
А начну я всё же с того, что в понедельник, в 17.00 Виктор Иванович вернулся с дачи домой. Погода в Санкт-Петербурге стояла не по сезону летняя: была середина августа, воздух парил, на небе ни облачка, вода в Неве была около 20°С. Вова был какой-то квёлый. Возможно, езда на бешенной скорости в сочетании с автомобильными многочасовыми пробками – это и многое другое – было тяжёлым испытанием для молодого кобеля. Жена и сынуля вели себя смирно. Как ни странно, Нина Сергеевна больше молчала, что на неё было совсем не похоже. Обычно в семье она строила свои отношения с домочадцами на истеричном крике. Её постоянно что-то раздражало. В магазине её мог вывести из себя какой-нибудь нерусский, на улице портилось настроение от солнца или обилия людей, от грязи в городе и т. д., и т. п. Семья знала демона, чёрта в юбке, а на работе она была кроткой, как ягнёнок. Все знакомые пели Виктору Ивановичу дифирамбы в адрес жены, наивно полагая, что женщины бывают либо приятными, либо неприятными. А ведь стервозность в том и проявляется, что настроение и поведение меняется моментально и оно всегда непредсказуемо.